— Что случилось?

От звука его голоса я затрепетала и не смогла произнести нислова, только не отрывала от него взгляда. Сила, которая привела меня сюда,теперь притягивала меня к нему. Мне так сильно хотелось прикоснуться к нему,что я едва сдерживала себя. Он был такой изумительный, такой невероятнопрекрасный. Я понимала, что где-то происходит что-то скверное, но это казалосьневажным — сейчас, когда я была с ним.

Нас разделял почти фут, и дотянуться до губ Дмитрия я немогла. Поэтому нацелилась на его грудь, испытывая страстное желание попробоватьна вкус теплую гладкую кожу.

— Роза! — воскликнул он, отступая назад. —Что ты делаешь?

— А что, по-твоему?

Я снова двинулась в его сторону, желая прикоснуться к нему,поцеловать его и сделать множество других не менее приятных вещей.

Он предостерегающим жестом вскинул руку.

— Ты пьяна?

— Как бы не так.

Я попыталась обойти его, но остановилась, на мгновениеохваченная неуверенностью.

— Я думала, ты хочешь… Как, по-твоему, я хорошенькая?

За все время, что мы знали друг друга, за все время, покаформировалось и крепло это влечение, он ни разу не сказал, что я хорошенькая.Намекал, да, но это не одно и то же. Парни много раз говорили мне, что явоплощенная сексуальность, но мне нужно было услышать это от тогоединственного, кого я по-настоящему хотела.

— Роза, я не знаю, что происходит, но тебе нужновернуться к себе.

Я снова сделала шаг вперед. Он вытянул руки и схватил меняза запястья. При этом прикосновении нас обоих точно пробило электрическимтоком, и я почувствовала, что все заботы выскочили у него из головы Что-тозахватило и его тоже, заставило внезапно возжелать меня так же сильно, как яжелала его.

Отпустив мои запястья, он, медленно скользя по коже, повелладонями вверх по моим рукам. Не отрывая от меня темного, жаждущего взгляда,притянул к себе, прижал к себе. Одна рука потянулась к моей шее, накрутилаволосы на пальцы и притянула мою голову к его. Его губы легко скользнули помоим. Сглотнув, я снова спросила:

— По-твоему, я хорошенькая?

Он рассматривал меня со всей характерной для негосерьезностью.

— По-моему, ты прекрасна.

— Прекрасна?

— Ты так прекрасна, что временами это причиняет мнеболь.

Его губы прильнули к моим, поначалу мягкие потом твердые иалчущие. Руки заскользили вниз, вниз, к бедрам, к краю платья. Захватив ткань,он начал поднимать ее. Я таяла от его прикосновений, от его поцелуя, от того,как запылали от этого поцелуя губы. Руки поднимались все выше и выше; наконецон через голову стянул с меня платье и бросил его на пол.

— Быстро… Быстро же ты избавился от платья. — Яткнула себя между тяжелыми грудями. — Думаю, это тебе понравится.

— Это мне нравится, — сказал он, теперь мы обатяжело дышали. — Я люблю это.

И потом он отнес меня в постель.

Никогда в жизни я не была с парнем полностью обнаженной. Эточертовски пугало — но и возбуждало тоже. Мы прильнули друг к другу, продолжаяцеловаться. И целовались, и целовались, и целовались. Его руки и губы завладелимоим телом, и каждое прикосновение ощущалось как огонь.

Я так долго томилась по нему, что едва верила впроисходящее. Физически все было просто замечательно, но мало этого, мне простонравилось находиться так близко к нему. Нравилось, как он смотрит на меня —будто я самая сексапильная, самая изумительная в мире. Нравилось, как онповторяет мое имя точно молитву: «Роза, Роза…»

И где-то посреди всего этого в голове снова настойчивозазвучал тот же голос, который привел меня к его комнате. Он не был похож намой собственный, но противиться ему я не могла.

«Оставайся с ним, оставайся с ним. Не думай ни о чем, кроменего. Забудь обо всем остальном».

И я послушалась — хотя, в общем-то, убеждать меня нетребовалось.

Огонь в его глазах свидетельствовал о том что он жаждалбольшего, но он не торопился. Может, догадывался, что я нервничаю. Пижамныештаны оставались на нем. В какой-то момент я переместилась так, чтобы оказатьсянаверху; мои волосы свисали на его лицо. Он слегка наклонил голову, и в полемоего зрения попала его шея. Я провела пальцем по шести крошечным татуировкам.

— Ты правда убил шесть стригоев?

Он кивнул.

— Потрясающе!

Он обхватил меня за шею, пригнул к себе и поцеловал, мягкопокусывая кожу, не так, как это делают вампиры, но очень, очень волнующе.

— Не беспокойся. Когда-нибудь у тебя таких меток будетгораздо больше.

— Ты испытываешь чувство вины?

— Ммм?

— За то, что убивал их. Тогда в фургоне ты сказал, чтоэто правильно, так и нужно поступать, но что-то все равно гложет тебя. А иначезачем ты ходишь в церковь? Я видела тебя там, хотя в службе ты никогда неучаствовал.

Он улыбнулся, удивляясь тому, что я догадалась еще об однойего тайне.

— Как ты умеешь понимать такие вещи? Нет это не совсемчувство вины… просто печаль иногда. Все они прежде были людьми, дампирами илимороями. Как я уже говорил, это то, что я должен делать. То, что все мы должныделать. Иногда это тревожит меня, и церковь — подходящее место, чтобы подуматьо таких вещах. Временами мне удается найти там мир, но не часто. Скорее, янайду его с тобой.

Он сдвинул меня с себя и снова оказался наверху. Поцелуипродолжились, с еще большей страстью.

«О господи! — подумала я. — В конце концов этопроизойдет. Вот оно, я чувствую!»

Наверно, он увидел в моих глазах решимость. Улыбаясь, онобхватил меня руками за шею, расстегнул ожерелье Виктора и положил его наночной столик. Как только ожерелье выскользнуло из его пальцев, я почувствоваласебя так словно получила пощечину, и удивленно уставилась на него. Дмитрий,наверно, ощутил то же самое.

— Что случилось? — спросил он.

— Не… Не знаю.

Возникло ощущение, будто я пытаюсь проснуться, будто япроспала два дня, а теперь должна вспомнить что-то.

Лисса. Что-то с Лиссой.

В голове возникло неприятное ощущение. Не боль, неголовокружение, а… голос, да. Голос толкающий меня к Дмитрию, исчез. Нельзясказать, что я больше не хотела Дмитрия, потому что видеть его в этихсексуальных пижамных штанах, с разметавшимися вокруг головы каштановымиволосами было чертовски приятно. Однако никакого подталкивания извне больше небыло. Странно.

Ои напряженно размышлял, забыв о ласках. Потом потянулся кстолику и взял ожерелье. Едва пальцы Дмитрия коснулись его, я почувствовала,как желание снова овладело им. Другая рука скользнула вдоль моего бедра, ивнезапно жгучее вожделение вернулось ко мне. Возникло ощущение легкой тошноты,кожу закололо словно иголками тело запылало. Дыхание участилось. Его губыпотянулись к моим.