раз. Прикажи Луар посыпать печенье отравой — слуги выполнят приказ и заискивающе предложат отведать новый кулинарный изыск.

И вот супругу Галлахера отравили, а что сделал старший принц? Явился встречать делегатов, как ни в чем не бывало. Рубин не осуждала его, ведь выхода другого нет. Против отца Галлахер не выступит: Луар его взмахом руки убьет. Ордерион защитит? Хотел бы что-то изменить — уже бы сделал это. И Галлахер, и Ордерион в одной упряжке. Но, видно, не прижало хорошенько, раз сидят они с отцом за одним столом и терпят все эти гневные тирады и унижения.

И им с Хейди наказывают смириться. Хоть волком вой, а повиноваться придется. Сколько выдержит Рубин такой жизни? И когда выход в окно станет более манящим решением всех проблем, нежели такое существование?

Услышав звук открывающейся двери в будуар, Рубин напряглась. Ночь на дворе, а у нее визитер?

Дверь в спальню тихо отворилась и в очертания высокой фигуры показались в проеме.

— Ордерион, — с облегчением выдохнула Рубин. — Ты меня напугал.

— Я думал, ты уже спи-и-ишь, — он растянул последнее слово на пьяный манер и пошатнулся.

Рубин поняла, что это вовсе не «манер» и Ордерион действительно пьян! Она встала и накинула на плечи пеньюар, в то время, как принц начал раздеваться… посреди ее спальни.

— Я не звала тебя в свою постель, — Рубин сложила руки на груди, глядя как Ордерион медленно расстегивает пряжку ремня на накидке.

— Я нику-у-уда не уйду, — заявил он, бросая ремень на пол.

В Рубин вспыхнула ярость. Сейчас раздвигать перед ним ноги она точно не намеревалась!

— Собрался взять меня против воли? — прошипела принцесса. — Позволь напомнить тебе, что у меня женские дни начались! Или тебе и на это наплевать?

— Взять тебя про-о-отив воли? — он едва не хохотнул. — Такого ты обо мне мнее-е-ения?

— А что я должна думать, когда ты заявляешься ко мне пьяным посреди ночи и начинаешь раздеваться!

— То, что пьяный — за это прости-и-и, — он согласно кивнул. — Но в отличие от Атана, я белой пылью не дыша-а-ал, так что… сделай поблажку для при-и-инца, будь так добра… — Ордерион поклонился и сбросил с себя накидку. — Спать отныне я буду здесь и только зде-е-есь. Или ты хочешь в мои поко-о-ои пойти? — от отклонился назад, явно рассматривая ее силуэт. — Если хоче-е-ешь, пойдем ко мне. У меня крова-а-ать шире.

Рубин гневно поджала губы, сбросила с себя пеньюар и улеглась. Натянула одеяло на плечи и повернулась к Ордериону спиной.

— Делай, что хочешь. Мне все равно, — буркнула она.

Он не ответил, но, судя по копошению, раздеваться продолжил. Матрац под тяжестью его тела прогнулся. Ордерион забрался к Рубин под одеяло и приник к ней всем телом. Горячим и обнаженным. Сильные руки обвили талию и ласково погладили живот. Одна нога раздвинула ее бедра и устроилась между ними, задрав при этом рубашку. Ордерион проверил наличие белья на Рубин и, убедившись, что оно на месте, уткнулся носом в ее шею, обдав парами какой-то травяной настойки.

— Я никогда не возьму-у-у тебя против воли, — прошептал его голос. — И никому-у-у не позволю надруга-а-аться над тобой.

— Как не позволил своему отцу сделать это с Мирой? — в тишине спросила Рубин.

Руки принца с силой сжались на талии и тут же расслабились, будто до пьяной головы с опозданием дошло, что Ордерион мог причинить Рубин боль.

— Мира тва-а-арь, каких еще поискать… — прохрипел его голос. — Ее никто не принужда-а-ал ублажать моего отца в тронном за-а-але. Я застал их, когда она как раз отраба-а-атывала на нем свои навыки шлюхи.

— Он мог заставить ее, — тихо произнесла Рубин. — Об этом ты подумал?

— Заставить брать в рот его член? — хмыкнул Ордерион.

Рубин поежилась, представляя эту картину.

— Меча у ее ше-е-еи я при этом не заметил, — продолжил Ордерион. — А после и вовсе узнал, что она не в пе-е-ервый раз этим с ним занималась. Я даже спросил ее, чего ж она меня так не ра-а-адовала, уверяя, что вся из себя непоро-о-очная девственница? Знаешь, что она ответила? «Ты не заслужи-и-ил». — Ордерион рассмеялся.

— Это вовсе не означает, что Луар ее не принуждал, — нашла в себе силы заступиться Рубин. — Слова могут пугать похлеще меча у горла.

— Да что-о-о ты! — Ордерион провел носом по ее щеке. — Мира была под моей защи-и-итой. Если отец и угрожа-а-ал ей, она всегда могла рассказать об этом мне.

— А если он угрожал, что навредит тебе?

— Отец никого ни к чему не принужда-а-ал, — с излишней уверенностью заявил Ордерион. — А вот Ми-и-ира нашла способ стать королевой.

Рубин закрыла глаза. Мужчины. Ордерион, как один из них, даже помыслить не мог, что Мира могла стать жертвой коварства его отца. А Рубин, озвучив эти догадки, не сыскала понимания с его стороны.

«Нельзя же быть настолько слепым? Неужели обида туманами заблуждений затмила его рассудок? А ежели это — способ защитить самого себя от страшной правды? Ведь это Ордерион не уберег любимую деву от домогательств отца. Не выступил против короля, как сказала сама Мира. Теперь Мира сидит на троне рядом с супругом и многим ее судьба кажется завидным подарком богов. Но разве можно завидовать необходимости постоянно делить постель с тем, кто тебя принудил и разрушил твои отношения с любимым мужчиной?»

Рубин помнила, как на негнущихся ногах плелась в спальню следом за воинами, которые тащили туда Атана. Как мерзко ей было при мысли, что придется через это пройти. Так Рубин и не довелось… А Мире приходится постоянно это делать… Но разве мог понять ее чувства Ордерион, которому в этом месте дозволено практически все? Атан волок за волосы Сурими в кусты, а все остальные молчали и делали вид, что ничего не видят. Никому не было дела, когда он насиловал фрейлину! Никому!!!

Рубин вздрогнула и открыла глаза. Сжала пальцы, пытаясь вновь ощутить тяжесть камня в руке… Повернись время вспять, она бы все повторила? Рубин не знала ответа…

— Откуда в тебе эта слепа-а-ая вера в людей? — задал вопрос Ордерион, заглядывая в ее лицо. — Мира — лжи-и-ивая и беспринци-и-ипная интриганка, преследующая только свои-и-и интересы. Не верь никому, кто ска-а-ажет тебе, что