Перудже стали люди ходить по городу обнаженными, ударяя себя бичами от мала до велика и восклицая: Владычица Святая Мария, примите грешников и молите Иисуса Христа пощадить нас!» Отсюда флагелланты распространились по всей средней и северной Италии и перешли за Альпы на север. Бичующиеся шли длинной чредою — longa agmine — в 100, 1000, 10 000 человек по двое, по трое в ряд по дорогам, селам, замкам и городам, с зажженными свечами, хоругвями и пением. «Они слагали божественные славословия в честь Бога и блаженной Девы, и их пели они, проходя и бичуя себя». Двое идущие впереди начинали пение, остальные подхватывали. Обнаженные до пояса и босые, бичевали они себя на пути «со стоном и рыданием, проливая потоки слез, как бы видя плотскими очами страдание Спасителя», и молили о сострадании Христа и Его Мать. Время от времени вся толпа бросалась на колени и кричала: «Милосердие: Милосердие!» и затем: «Мир, мир!». Войдя в город, бичующиеся обходили его церкви, смиренно падая ниц пред алтарями. Сначала их встречали насмешками или недоумением. В Генуе одни говорили: «Это добрый знак»; другие: «Никогда не буду бичевать себя, пусть бичуются, сколько хотят». Но в два-три дня и настроение менялось, тем более что духовенство везде сочувственно относилось к пришельцам. Епископы и клир шли впереди их с хоругвями и крестами. Смеявшиеся над бичующимися генуэзцы быстро изменились, взволнованные новым родом покаяния. Они «собирались в своих церквах и, сняв там одежду и взяв кресты, шли по городу, бичуя себя и посещая все церкви города». И вслед за этим движение охватило весь округ. Болонцы, увидев кающихся, сейчас же пополнили их ряды. То же и в других городах. В праздник Всех Святых моденские бичующиеся пришли в Реджио, «малые и старые; и все из моденской области, и подеста и епископ, со знаменами всех братств шли и бичевали себя по всему городу, и пошли в Парму». «На другой день все реджийцы подняли знамена всех вичиний и устроили процессию около города. И подеста Реджио… тоже шел, бичуя себя». «Жители Реджио и Модены пришли в Парму, чтобы бичевать себя ремнями и плетями вместе с пармцами из любви к Богу и во отпущение грехов… Все пармцы, от мала до велика, проходили, бичуя себя, по городу с консулами и знаменами. И бичевал себя подеста».

Вид городов изменился — «Умолкли все музыкальные инструменты и любовные песни. Везде слышалось только мрачное пение кающихся». Покаянное настроение овладело всеми. Все исповедовались в грехах, так что священникам не оставалось времени поесть». Женщины, не желая оскорблять свою стыдливость публичным бичеванием, бичевали себя в своих комнатах — и не только женщины простого звания, но и знатные матроны и нежные девушки — или сходились для этой цели с наступлением сумерек в церковь. Ростовщики и грабители спешили возвратить не добром нажитое. Вновь разгорелись мечты о мире. Убийцы с обнаженными мечами приходили к своим врагам и, пав перед ними на колени и протягивая меч, просили их отомстить за обиды. И тронутые, и смиренные их смирением, обиженные бросали прочь мечи и с рыданием и слезами целовали своих обидчиков лобзанием мира; склонялись к ним, как когда-то Распятый склонился к Джованни Гвальберто. Успокаивались социальные и политические распри. Отворялись темницы, и возвращались назад изгнанники.

В отличие от Аллилуйи флагеллантское движение носило довольно чистый религиозный характер. Попытки воспользоваться им для политических целей были слабы и не удались.

Начавшись в Перудже, движение направилось на юг — в Марку Сполетскую и римскую область вплоть до Рима — и на север — через Тоскану в Романью, Эмилию, Ломбардию, Марку Тревизскую и генуэзскую область. Бичующиеся отмечены в Имоле, откуда они направились в Болонью и Модену. Из Модены флагелланты проникли в Реджио, захватывая и окрестности (Сассуоло); из Реджио в Парму; оттуда в Пьяченцу и Павию. От Павии, минуя Милан, куда флагеллантов не пустили, линия их пути склонилась на юго-запад — в Тортону, а оттуда с одной стороны в Геную, с другой на север — в Верчеллы и из Верчелл в Асти. В этом направлении пути движения заканчиваются уже в Провансе. Другой путь шел от линии Имола — Парма на северо-восток — в Феррару, Падую и через Марку Тревизскую во Фризак и австрийские земли.

Мы можем отметить только некоторые этапы пути флагеллантов, но распределение этих этапов вполне согласуется с единодушным свидетельством источников о распространении движения по всей средней и северной Италии, исключая области, находившиеся в руках Пелавичини. В общем флагеллантское движение захватывает те же области, что и Аллилуйя, только зарождается в Умбрии и распространяется шире. Растет оно с такою же удивительной быстротой и стихийностью. Живою человеческой волной растеклись флагелланты по городам, селам и дорогам. Но столь же быстро стали рваться связи между отдельными группами, сами группы уменьшаться и исчезать. Бичевание, как главная форма покаяния, осталось уделом сравнительно немногочисленных Societa dei Battuti, из которых каждое на скудной общей основе выработало особые черты общежития, воспринимая влияния со стороны других религиозных братств.

4. Нет внешних признаков прямой связи между Аллилуйей и движением 60 года, да этой связи и не было. Но тем не менее оба движения связаны внутренне и средой своего действия, и характером своим. Оба — проявления одного и того же глубокого течения, соединенные фрагментарными указаниями источников и выводами, к которым приводит изучение чаще заметных, но зато и более поверхностных явлений. Аллилуйя и флагеллантство приоткрывают самую подлинную религиозную жизнь масс, хотя и в напряженном ее состоянии. И только такое напряженное состояние обнаруживает, каково содержание религиозного чувства среднего человека эпохи. Элементы этого чувства становятся очевидными, гиперболизированные подъемом, совокупность их поддается некоторому анализу. И умудренные наблюдением над подобным спазмодическим проявлением религиозного чувства, мы можем увидеть элементы этого чувства и в других течениях эпохи, хотя и в ослабленном виде. Иначе может быть многие из них остались бы незамеченными.

Прежде всего поражает распространенность обоих движений. Вся северная Италия на некоторое время охватывается каким-то безумием, и во флагеллантстве безумием чисто религиозного характера. Разумеется, возможно, что современники преувеличивают, но как бы мы ни уменьшали их показания, грандиозность движений останется непоколебленной. Пускай в Пакваре собралось не 400 а 40 тысяч, и то велик должен был быть религиозный подъем, чтобы такое число лиц собралось в одно место, пренебрегши дальностью расстояний, тяжестью пути, забыв об опасности, висевшей над Ломбардией, войны или твердо веря, что брат Иоанн ее не допустит. Религиозное воодушевление не ограничивалось какими-нибудь