Когда однажды вечером бригаду построили для проверки перед маршем в лагерь, выяснилось, что Винценц и Бернхард отсутствуют. Обыскали весь объект работ. Но оба как сквозь землю провалились. В конце концов решили возвращаться без них. В лагере была суматоха. После прибытия последней бригады весь лагерь снова выстроили, и поверка продолжалась до глубокой ночи. Офицер МВД стал допрашивать бригадиров и работавших заключенных. Но никто ничего существенного сказать не мог. Никто не заметил, как эти двое исчезли, когда и как покинули рабочие места. Стали даже сомневаться, а пошли ли они с бригадой утром на объект. Бригады перед выходом на работу хоть и пересчитывали, и в регистрационном журнале было отмечено, что вышли в полном составе, что отсутствующих не было, но мы по опыту знали, что полагаться на все эти записи не следует.

Вернувшись с допроса, наш бригадир Вилли разнервничался не на шутку. Его обвиняли чуть ли не в сговоре со сбежавшими и чем только не грозили, если он не доставит их в ближайшее время. Эти методы были не новы, их применяли на любом допросе. Но у Вилли были причины для беспокойства. Он подозревал, и вполне обоснованно, что оба, улучив момент, проникли сначала в литейный цех, а оттуда исчезли с территории завода. Теперь уже не приходилось сомневаться, что оперативники обнаружат наш потайной ход. И последствия могли быть весьма неприятными, как для бригадира Вилли, так и для бригады в целом.

Но разыскная служба действовала быстро и умело. Когда мы построились на поверку на следующее утро, уже ходили слухи, что ночью двух сбежавших поймали в Сталинграде и что они уже в карцере. Примерно в полдень они ушли из цеха, а перед этим во что-то переоделись и совершенно спокойно вышли в город. Деньги у них были, и порядочно, они ходили из одной пивнушки в другую, а после решили сходить в кино. Около полуночи они околачивались на путях сортировочной станции, пытаясь проникнуть в товарный вагон. Там их и взяли, избили и, доставив в лагерь, поместили в карцер.

Утром инцидент был оформлен документально. Когда мы прибыли на объект, наш подземный ход уже заколотили досками и вдобавок поставили рядом конвоира. В полдень поступил приказ всю бригаду вернуть в лагерь. Кое-кого из заключенных крепко допросили и в конце концов выяснили все обстоятельства.

Вилли рассчитывал, что и его поместят в карцер. Но ничего подобного не произошло. Зато пришел приказ нас на следующий день на «Красный Октябрь» не посылать, а отправить в 4-й речной порт Сталинграда, где уже работали три наши бригады. Они занимались погрузкой и разгрузкой бревен. Речной порт располагался неподалеку от пригорода Сталинграда под названием Латашинка – минут сорок езды на машине выше по течению Волги. Работа там была тяжелой, но неплохо оплачивалась. Мы должны были разгружать прибывавшие с верховьев Волги суда, перевозившие бревна, складировать их и загружать в железнодорожные вагоны, которые потом эти бревна увозили. В основном это были огромные бревна длиной до шести метров. Прибывали и баржи с крепежным лесоматериалом для рудников и шахт. Эти бревна были покороче – от полутора до двух-трех метров.

Легче всего было работать на разгрузке пароходов и барж. Там имелся кран, работа ускорялась и облегчалась, нормы выполнялись и перевыполнялись. Бригадиры сами решали между собой, чья бригада будет разгружать ту или иную баржу. И конечно же, без конфликтов не обходилось, а иногда перепалки переходили и в драки. Но так как наш бригадир Вилли обладал не только недюжинной физической силой, но и ловкостью, чаще всего победителем выходил он. Его главным конкурентом был бригадир по имени Эмиль, прошедший огонь и воду, которого все побаивались. Он утверждал, что дослужился в вермахте до майора, но весь лагерь понимал, что это ерунда. У этого человека полностью отсутствовали элементарные понятия о товариществе. Многие из тех, кого Эмиль не раз обвел вокруг пальца, позаботились о том, чтобы его авторитет в лагере был ниже некуда. Всем были известны его связи с оперативником. Даже наш бригадир Вилли был явно не из чрезмерно совестливых, но «стучать» на своих он себе никогда не позволял. Стукачество вообще стояло на первом месте по недопустимости среди заключенных, а чувство товарищества, напротив, считалось неоспоримой добродетелью. Иногда и единственной.

Так вышло, что Эмиль не пользовался поддержкой рабочих своей бригады, и в борьбе за лучшие показатели работы бригадиров все чаще побеждал наш Вилли. Остальные бригады были просто вне конкуренции. Их бригадиры, люди решительные и порядочные, довольствовались работой, от которой отказывались Эмиль и Вилли. Хотя и эта работа хорошо оплачивалась.

Лес, выгружаемый с барж, первым делом необходимо было сложить в штабеля. Другие бригады загружали лес в подогнанные вагоны. Проще было перегружать лес непосредственно из барж в вагоны. Но это было невыгодно. Поэтому бригадиры уговорили контролеров, которые не были особенно заинтересованы в результатах работы, сначала укладывать бревна в штабеля. Так как штабелей вокруг было столько, что взором не окинешь, контролеры были довольны уже тем, что люди неплохо работают, что было, в общем-то, нетипично. И контролеры перепоручили свою работу двух молодым девушкам, которые в пять вечера в конце рабочего дня подводили итог проделанной работы и докладывали мастеру, который потом закрывал наряд.

Неудивительно, что бригадиры заискивали перед этими девушками, и те принимали это как ухаживание. А заключенные только хохотали, прекрасно понимая, что речь идет о выгоде.

За штабелями следил наш работящий и деловитый бригадир Вилли. Он превратил это чуть ли не в ритуал, обеспечивавший ему хорошую оценку проделанной работы. Вскоре он заметил, что девушки ежедневно менялись, и появлявшиеся на следующий день понятия не имели о том, что делалось днем раньше. Вилли показывал девушкам штабеля, собранные в течение последних двух рабочих дней, и при этом выдавал за свои и собранные другими бригадами штабеля. Несколько дней это ему сходило с рук. Потом одна из девчонок заметила, что один из штабелей, который Вилли выдавал за свой, ей уже предъявил Эмиль. То есть и Эмиль перенял у Вилли этот «метод» отчетности. Вызвали мастера, и тот ни капли не удивился. Ему и не с такими вещами сталкиваться приходилось. Контроль усилили. Но хитрые бригадиры изыскивали другие способы «повысить показатели отчетности».

Теперь они стали изобретать методы в другой области – при разгрузке вагонов. «Тут золото на дороге валяется», – заключил Вилли, увидев, как мы, обливаясь потом, таскаем крепежный лес и складываем его в вагоне. Острая нехватка вагонов вынуждала загружать в открытые вагоны только бревна целиком, а относительно короткий крепежный лес шел в закрытые вагоны. Вилли быстро смекнул, что никто не узнает, чем именно загружен закрытый вагон. Контролер, отодвинув дверь, видел бревна и решал, что вагон забит до отказа. Так что хватало загрузить вагон не полностью, а только в районе дверей, причем уложить бревна так, чтобы снаружи невозможно было определить, действительно ли вагон забит до отказа.

Да, нашему Вилли опыта было не занимать. Он все держал под контролем и ничего не упускал. Он настоял на том, чтобы у задней стенки вагона укладывали парочку бревен потолще – вдруг кому-нибудь вздумается простукать вагон: если он загружен не полностью, звук был совершенно другой. И вход должен быть загружен полностью. И выходило так, что вагоны оказывались загруженными от силы наполовину, не больше. Контролер проверял объем проделанной работы – деревянной кувалдой простукивая стенки вагона. И по звуку определял, что да, вагон загружен полностью и все в порядке. Такой метод позволял Вилли ставить рекорды при загрузке вагонов крепежным лесом, и его бригаду превозносили за успехи в работе. И контролеры были довольны быстрой работой. К удивлению Вилли, вскоре выяснилось, что и бригада Эмиля добивается столь же высоких результатов. Эмиль, скорее всего, не сам додумался до этого метода, а просто скопировал его у Вилли. Но и здесь Эмиль продемонстрировал свою непорядочность. Он был неразборчив в средствах, стремясь устранить досадного конкурента Вилли. И вот однажды в пять часов вечера, когда бригадиры собрались у мастера, Эмиль не постеснялся заявить о том, что, дескать, Вилли загружает вагоны только наполовину.