Ты только представь себе, Оля, что могло случиться, если бы кровной клятве суждено было исполниться… твой талант — единственный дар убеждения во всей Старороссии. Императрица могла просто приказать — и любое ее желание исполнилось бы мгновенно. Знаешь, я ведь много раз думал, насколько был умен твой отец, решив отдать тебя в Хвойный…

С горечью подумала, что Николай прав: отец действительно от многого меня уберег. Только по-прежнему неизвестным оставалось другое.

— Тот труп, который духовной друзой отмечен как мой отец…

— …простой бродяга с похожим пятном, — пояснил супруг. — Зачарованный кристалл можно было поднести к любому, чтобы показать схожий результат. Наша беда в том, что предположить нечто подобное мы даже не осмелились…

— Значит, поэтому некромант, которым оказалась бывшая невеста цесаревича, с легкостью узнавал о твоих планах? Из-за матери?

— Верно. Она все знала наперед: что именно я поеду забирать тебя из Хвойного и что дорога наша должна будет пролегать через старое кладбище. Опознание трупа, моя помолвка… светский раут и мой последующий отъезд к цесаревичу — любой, еще не свершившийся шаг был уже отмечен для нее.

— И доступ на нижние ярусы министерства, который получить кому-то другому было бы невозможно, тоже выдан императрицей?

Легкий кивок, за которым последовало пояснение:

— Императорский перстень позволял проникнуть на любой уровень министерства… и не только. Да и кто станет проверять наличие фамильного камня на руке почти покойника, к тому же когда вокруг него едва ли не постоянно находится августейшая супруга?

— Значит, когда на дом деда напали, я подчинялась приказам самой…

— Екатерины Дмитриевны, да. После светского раута они вместе с дочерью и небольшой свитой изменников прибыли к родовому особняку твоего деда и, призвав подвластные стихии, разрушили его, позволив тебе выжить. Тогда еще кровная клятва была в силе, и ослушаться ее ты не могла никак. В том-то и был ее расчет — клеймить тебя постыдной печатью монстра, убившего свою семью, и когда весь высокородный свет отринул бы изгнанницу — снова предложить любовь и дружбу. Не даром, конечно, — за услугу. За ряд услуг.

Недостающие части грубой мозаики сложились, позволив мне понять разом всю задумку отчаявшейся женщины. Как и то, с чьей силой приходилось сталкиваться при нападении Зайцевой… Все же мертвая мощь со стихией камня — явная подсказка.

Припомнилась и древняя усыпальница с высокородным деревом. Яркая вспышка, заметавшаяся между семьей маркизов Орловых, из которых брала свое начало мать престолонаследника, и семьей герцогов Третьяковых — отца девушки-некроманта. А ведь тогда огненный всполох не зря устремился к самой верхушке — если бы не удача, он бы ее уже достиг…

Дернувшись от осознания ужаса того, что все могло сложиться совсем иначе, спросила мужа:

— Что сейчас с императрицей? И с невестой цесаревича?

— Обе отбыли в дальние монастыри. По двум крайним точкам нашей империи. Мера, конечно, вынужденная, и Павел хотел оставить шанс хотя бы… хм, сводной сестре… — Николай недовольно свел брови, выражая этим всю глубину своего недоверия столь великодушной идее. — Но мертвый дар — редкость, как и твой, и оставлять его без присмотра нельзя. Быть может, чуть позже, когда мы найдем артефакт-накопитель, у девушки появится возможность вернуться в свет, выйти замуж… Ведь ливиум твоего отца уже на исходе, и его хватит совсем ненадолго, Староросской империи придется придумать что-то другое, чтобы запускать иллюминацию улиц и домов, ускорять ход поездов и многое другое. Все же разработка твоего отца была крайне удачной, но ее секрет безвозвратно утерян вместе с его создателем.

— А бунт? — вспомнила я.

— Бунта не будет, — убедительно заверил Николай. — Вестью о смерти старого императора никого не удивили. Скорбная неделя заканчивается сегодня.

— Но главы высоких родов… Многие из них участвовали в измене! Что с ними?!

Огненный маг успокаивающе улыбнулся, вновь проведя ладонью по моим волосам:

— Оставшимся в живых после расследования было предложено принести новую кровную клятву молодому императору, как и полагается в случае смерти отца. К слову, предложение приняли почти все, потому как пара отказавшихся была скоро повешена, что не могло не послужить весьма веским аргументом…

— Алеша?..

— Цесаревич предложил ему вернуться в Старороссию. — Пальцы мужа чуть дрогнули, дав понять: ревнует. А я еще раз позволила себе улыбнуться одними уголками губ. — Граф Никитин прибыл всего на день. Принес клятву наследнику и снова отбыл в Италийские земли, узнав, что ты принадлежишь мне согласно высокородному договору. Прости, Оля, я должен был сказать ему правду… Если ты захочешь…

— Не захочу, — отозвалась я. — В конце концов, у меня были целые сутки, чтобы как следует разобраться в себе.

Глаза огненного мага довольно блеснули.

— И что же ты думаешь о том, чтобы не тянуть слишком долго со свадьбой, моя дорогая невеста? — предвкушая скорую награду, вновь лукаво поинтересовался маркиз, украв у меня еще один поцелуй.

— Что полностью согласна с этим, потому как мне снова хочется уснуть под шум дождя в твоей спальне… но позволить себе нечто подобное до брака абсолютно невозможно.

Лицо Николая выдало крайнее разочарование, когда он, встав с моей постели, подошел к окну. Раскрыл занавески, впустив в комнату косые серебряные лучи полной луны, и с сожалением заметил:

— Пришлось бы угрожать священнику смертью, чтобы заставить его обвенчать нас поздней ночью. Тогда… утром?

— Утром, — эхом откликнулась я.

Теплый ночной воздух приятно ласкал щеки, разгоряченные венским вальсом. Я смогла бы остаться в зале, но приглашение его сиятельства, написанное на изящном прямоугольнике лощеной бумаги, заставило с предвкушением выскользнуть за дверь.

За спиной раздавались приглушенные ритмичные звуки мазурки, горячо полюбившейся мне за последний год, и я втайне пожалела, что сегодня лишилась этого танца. Тем более что бальная книжка была полностью расписана — впрочем, как и всегда.

С нежностью улыбнулась постоянству привычек своего супруга, изменившего себе лишь текущим вечером: с явной неохотой он позволил записать вторым кавалером Павла Алексеевича, с шутливой угрозой напомнив другу:

— Не сведу с вас глаз ни на секунду!

Николай исполнил данное обещание сполна, снова породив в высоком свете ряд сплетен о горячности характера чиноначальника особого кабинета. Только слухи мало тревожили нас, как и сам свет.

Миновав десяток мраморных ступеней, едва не вскрикнула, внезапно ощутив сомкнутую властную ладонь вокруг своего запястья. Легкий бережный рывок — и нас заботливо окутала тень густых зарослей сирени.