Дивный юноша. Я кошусь на брата — он невозмутимо кивает.

— Яр, уточни мне еще разик, когда были сделаны фотки? — Влад начинает издалека. Это на него не похоже. Он обычно сразу говорит в лоб, сейчас же он будто настроен на то, что ему все равно придется доказывать то, что он собирается до меня донести. И явно решил сэкономить себе время и доказать прямо с первого раза, миновав крюк, где он озвучивает мне результат гипотезы, а я его посылаю. Но что в этом случае он собирается мне сказать. Не может же быть, что…

— Ну, получается, лет восемь назад, — я пожимаю плечами, вглядываясь в лицо Влада. Какая жалость, что он настолько же не читаем, насколько и я…

— И экспертизы на подлинность ты делал тогда же? — он говорит осторожно, пытливо, будто ступает по тонкому льду, к проруби. Мне хочется посоветовать ему не мутить воду и сказать прямо, но в текущий момент времени я знаю своего брата очень неплохо, так же как и он меня. И если он начинает издалека, значит, у него есть все основания считать, что это необходимо.

— Да, тогда.

Я вижу не только лицо Влада, но и лицо того парня, что колдует над выводом информации на экран — Сергея, кажется? И вот по нему читать легко. У подобных гиков любая мысль отражается на лице крупными печатными буквами. И кривится он презрительно, как и всякий типичный представитель современного поколения, для которого технология пятилетней давности — уже динозавр, и место ей — на свалке истории.

А ведь мальчик уже имеет ту информацию, которой еще не имею я. Интересно…

На экране появляется лицо Титовой. Много лица Титовой. Те самые фотки из компромат-архива, что как кислота — вечно оставляют после себя ожоги на сетчатке. Отличное средство индивидуального поражения — если хочешь прикончить, скажем, меня… Ну, если говорить про эмоциональность. Остальная живучесть у меня повыше.

Сейчас на каждой фотографии, открытой через спецприложение, лежит алая сетка, вымеряющая лицевую симметрию, и на каждой фотографии стоят мелкие цифры замеров, проведены кривые линии вдоль скул и так далее. А еще фотографии отсортированы в две неравные группы…

Я приглядываюсь, пытаясь понять принцип сортировки. И на первый взгляд — отсортированы по степени компрометивности, потому что в выборке «2» те кадры, которые еще худо-бедно можно трактовать как попытку деловой беседы, а вот в той, что с номером «1»… Там никаких полутонов. Приглядываюсь и ставлю самому себе галочку. Так и есть.

Откуда-то успели раздобыть и свежую фотку Титовой, и Сергей её тут же открывает. Интересно, когда они успели её сделать? Судя по внешнему виду Титовой — еще в субботу. Кажется, я даже вижу в кадре плечо Клингер, рядом с которой стоит Вика.

Фотка в ракурсе «на три четверти», и чему-то там Вика улыбается. Она вообще так часто улыбается, если рядом не я…

— Вы делали лицевое сличение? — уточняю я, отвлекаясь от досадливых мыслей. — То есть никто здесь не хочет мне сказать, что это все монтаж, и я — самый большой лох на свете?

Неужели я со своей гипотезой ошибся?

— Следов монтажа найти не удалось, — Влад отвечает спокойно, но лицо у него все равно напряженное, мой брат явно «предвкушает» дальнейшую нашу с ним беседу, — мы проверяли свет, зубы, формы мочек, искали артефакты от ретуши. Не нашли. Вообще ничего не нашли. А вот сличение дало результаты.

— К чему тебе это вообще понадобилось? — я недоуменно поворачиваюсь к брату. — Ведь я тебя заказывал добыть мне совсем другую информацию.

- Ты заказал у меня правду, — Влад жестко щурится, намекая на самый первый наш с ним разговор, — и я эту правду для тебя нашел. Сергей, начинайте.

Он выдыхает это до того, как я успеваю ему возразить. Кажется, он в который раз напоминает себе, что спорить со мной не собирался. Ладно, послушаем. Все равно день насмарку идет.

Пришел звездный час Сергея Михайлюка. Он даже мышкой двигает так «четко», что ясно без слов — парень рисуется. Открывает по две фотографий из обеих выборок «1» и «2», поверх них — открывает пятую, ту самую, свежую.

И все фотки — в ракурсе на три четверти слева. Все отмасштабированы в нужный размер, чтобы можно было правильно оценивать геометрию лиц на всех фотографиях и сравнивать их между собой.



— Мы имеем фотографии, сделанные вроде бы в одном месте и в одно время, — неторопливо произносит Влад, — на счет одного места — мы вроде не сомневаемся. Ретуши не было, монтажа — тоже. Ресторан был один и тот же. Вот только время съемки были разные. И одни — тянут на переговоры. Вторые… На что тянут, на то и тянут. Ты и сам все видишь.

— Я понял, — я задумчиво прикидываю, какие вообще могли бы быть у Влада выгоды в том, чтобы сейчас водить меня за нос. Деньги его вряд ли заинтересовали, в конце концов, у нас нормальные родственные отношения, да и кто ему мог заплатить за оправдание Титовой. Она сама? И что она продала, чтобы оплатить его услуги? Девственность? И кого так жестоко поимели с продажей того, чего нет?

Может, Вика, все-таки заинтересовала Влада сама по себе, но и в этом случае — выгода оправдания мне не понятна. Можно же и без этого всего. Развести руками, сказать: «Компромата нет — вертись как хошь», — а самому тихой сапой познакомиться с Викой. Она вряд ли откажется от такого состоятельного «знакомства».

Я все прочнее начинаю верить в какой-то розыгрыш, и что братец перепутал этот не в меру теплый октябрь с апрелем.

— Тут, конечно, вечно есть какие-то побочные объекты, которые помогали расстроить кадр, — торопливо тем временем тараторит Сергей, тыкая пальцем в официанта, — но мы все равно нашли зацепки.

— Мочки ушей на всех фотографиях идентичны, вы же не будете спорить? — невесело отмечаю я, не испытывая особого желания прикидываться дураком. Я ведь знаю, на что в этих случаях обращают внимание. Гримом можно сделать иллюзию «похожей» формы глаз, скул, цвет волос и их форма — тоже не гарантия, в таких вещах важны мелочи. Мочки ушей, родинки, линия носа…

Снимали сидя в том же ресторане, тайком, но с удобного ракурса, когда «побочных объектов» все-таки был минимум. Можем поискать и родинки. Я даже помню на каких они местах.

Сам смотрел, сам искал, помню. Нашел. Потому потом и проверял на монтаж, потому что очень надеялся, что глаза обманывают.

— Любая форма корректируется, — задумчиво возражает Влад, но продолжать мысль не спешит, отдавая «соло» Сергею.

— Да, если судить по форме тех же ушных мочек — то различия не очевидны, — наш спец будто только и ожидал повод завязать дискуссию, — но если мерять, например, высоту ушного пика… Или смотреть на форму кривой от кончика носа до мочки уха… Тут начинаются отклонения.

Он тут же дергает мышкой, отмечая на каждой фотографии нужные точки. Разница незначительная. Миллиметр тут, миллиметр там…

Но на свежей фотке Вик и на той, которая «условно невинна» параметры все-таки сходятся.