который в первый раз расправил крылья.

Ситрик перешёл следом, осторожно ступая по скользким камням. Рану на стопе щипало, и он шипел, как кот, от холода и боли. Наконец река осталась позади, и, наскоро перемотав стопу огрызком ткани, Ситрик вновь обулся.

– Можешь пройти сотню-две шагов левее, и будет натоптанная широкая дорога, по которой водят скот. Там легко поднимешься, – громко проговорил мужчина.

– Я тут взберусь, – упрямо ответил Ситрик.

Вскарабкаться было проще простого: берег оказался весь источен выступами, корнями и крепкими пучками трав, которые точно выдержат его худое тело. Мужчина протянул ему ладонь, чтобы Ситрик ухватился за неё, но тот, упираясь, поднялся сам. Вода дала ему немного сил.

Хлопнув Ситрика по спине, мужчина пошёл дальше.

– Даже не присядем отдохнуть? – спросил послушник, и голос его получился слишком жалобным, как у козлёнка. Даже стыдно стало.

– Если присядем, то больше не поднимемся. Тяжко будет.

Говорил он о «них», но Ситрик прекрасно понимал, что эти слова касаются лишь его одного.

Путь был неспешен, и как бы ни грозился мужчина, останавливались они часто. К вечеру и впрямь добрались до озера. Шли вдоль берега реки, и та, меняясь и изгибаясь, вывела их к своему детищу. С каждым новым порогом она становилась всё спокойней и тише; течение её смолкало, становилось ласковым и неспешным. Лишилась река и серых земляных зубов, что росли во все стороны на её берегах, мешая деревьям. Стала она матерью, спокойной и грустной, нашедшей своё продолжение в отроке-озере.

Ситрик тут же свалился на берегу, прикрыв глаза от усталости. Так он и лежал, пока мужчина не ушёл в лес за валежником, а как скрылся меж древ его грязно-белый призрак, Ситрик шатко поднялся, стащил с плеч худ и провёл исцарапанными замёрзшими пальцами по ножнам и грубо завязанному проволочному кольцу, что прежде так предательски лопнуло…

Неужели он снова бредит?

Он и сам не помнил, когда успел подвесить за кожаный шнурок нож да спрятать его под худом… Троллий подарок.

Ситрик снял с шеи шнурок, чтобы поближе рассмотреть нож. Такой не то что под худом прятать, а вовсе под одеждой носить – лишь бы не увидел кто подобного богатства у простого послушника, даже будь он прежде трижды сын воеводы. На костяной рукояти ножа был вытравлен обережный узор из рун, складывающихся в первые слова молитвы. Он призван был защищать конунга от нечистых сил, да не уберёг от послушника. Сам нож был под стать, и язык не повернулся бы назвать его стальным, а ну как окажется из чудесного серебра, что тролли да цверги хранили под высокими горами. Лезвие было гладко и нетронуто. Наверняка Ольгир почти не пользовался им. Пусть он и был расточительным да чересчур щедрым, но цену отличным клинкам знал.

Всегда знал, даже когда был мальчишкой.

– Тебе стоит напомнить, как надо защищаться, – будто бы чрез щель меж досок Ситрик услышал юношеский голос и поднял голову, заглядывая в неё и прячась от озера и леса где-то в тепле воспоминаний.

– Защищаться? – Ситрик недоверчиво сложил руки на груди. – От кого? Кому понадобится напасть на меня?

– Да кому угодно! – Ольгир усмехнулся. – Мальчишка, который ходит с епископом… В какой-то момент охрана может и не углядеть, как на этого деда нападут. Отнимут золотой колпак, а тебя заставят рассказать, где в церкви лежат серебряные монеты!

Ситрик поёжился.

– Ну, давай, вспоминай. Ты же не так давно ушёл из хирда.

– Да только толку-то? – Голос Ситрика был слаб и тих. – Я ничему не успел научиться.

– Ой, не прикидывайся! – Ольгир хохотнул. – Я видел, как ты разбрасывал ребят в младшем хирде.

– Я не помню уже, как…

Ситрику нравилось наблюдать за сыном конунга издалека. Тот был старше его и производил впечатление своенравного опасного зверя, каким Ситрику никогда не стать. Тем более теперь, когда епископ всерьёз вознамерился оставить его у себя под крылом. Стоя рядом с Ольгиром, он робел от чужой храбрости и силы.

– А ты что, взаправду видел?

– А то!

Кажется, Ольгир тогда слукавил, только чтобы подбодрить его. Ситрик и сам не мог вспомнить, когда это он справился с другими мальчиками из младшего хирда, состоящего поголовно из сыновей знатных хольдов.

– Раз учился, может, вспомнишь чего. – Ольгир отцепил от пояса свой нож и протянул Ситке, но тот не принял его.

– Нет. Это было давно.

Сын конунга усмехнулся в тонкие пушистые усы, подбросил нож за лезвие и поймал на лету двумя пальцами. Тот самый нож с костяной рукояткой, украшенной оберегами. Ольгир посмотрел вокруг, выискивая взглядом, что может заменить оружие, и нашёл под ногами небольшую палку. Поднял её и отдал Ситрику.

– Держи. Для начала подойдёт. Сейчас всё покажу.

Ситрик слабо улыбнулся.

– Смотри внимательно. Держишь прямо, как я, вот. – Он показал на свою ладонь с зажатым в ней ножом. – Представь, что у тебя нож. Хотя в умелых руках и такая хлипкая палка станет оружием.

– Вряд ли у меня умелые руки для такого…

– А ну цыц. Если придётся биться лицом к лицу, бей сюда, между рёбер. – Он остриём ножа указал точку у себя на груди. – Но сюда трудно попасть, так как костей полно, понадобится сноровка. Нож застрянет, и всё, останешься безоружным. А ну как ещё кто в драку полезет. Так что лучше бей наверняка сюда. – И он сместил нож к животу. – Будет много криков и крови, но так оно проще. Жертва сдохнет не скоро, а если и скоро, то всё равно мучительно. И удар наноси снизу вверх. Прямым хватом. Усёк?

– Надеюсь.

– Надеется он. Сколько тебе лет?

– Двенадцать.

– И как ты до таких годов дожил вообще? – Ольгир снова усмехнулся. – Я слышал, епископ звал тебя Ситриком.

Тот согласно кивнул, всё ещё напряжённо держа палочку перед собой.

– И кто только дал тебе такое имя? Ты же Ситка. До Ситрика тебе ещё расти и расти. – Ольгир вдруг резко дёрнулся вперед, выставив нож, и Ситрик отпрянул от него. – Ну что, ты собираешься нападать или как?

– Но ты же сам сказал, что мне нужно учиться защищаться.

– А ты слушай больше. Я много болтаю.

– Тогда как мне нападать на тебя, если ты с ножом, а я с палкой?

Ольгир и бровью не повёл. Спрятал нож