Черт, ну, сколько можно, а…

Я, конечно, знала, что он хорош, знала, что такого любовника, как он, у меня не было, но… Но не настолько же съезжать крышей.

Ох, как необдуманно я брякнула это «сколько выдержишь». Ветров, кажется, решил доказать мне, что может обходиться без сна, если ему досталась такая возможность. Уснула я. Самым позорным образом вырубилась, очнувшись только несколькими часами позже. Домой я смогла попасть только к раннему утру.

И далеко не сразу смогла выбраться из машины…

Как хорошо, что в Люберцах, в раннюю рань, не встретишь особо ретивого полицейского, которому не терпится поймать какую-нибудь парочку на «непристойном поведении». Нас не поймали, по крайней мере…

А уж сколько счастья было у Маруськи, когда в школу мы снова вели её вдвоем…

Нет, наверное, стоило все-таки спровадить Ветрова, но это на самом деле отняло бы больше времени и моего ресурса, чем банальное согласие.

Пусть отвезет. И в новую школу нас повезет тоже он. Новость о новой школе я решила приберечь до вечера, тем более — хотелось бы её хотя бы посмотреть перед презентацией.

— Вика, вы совершенно не понимаете глубины моего горя, да? — драматично вздыхает Вознесенский, вновь напоминая мне о себе. А то меня как-то в сторону унесло, пока я созерцала Ветрова, что-то плотно перетирающего с судьей.

Амбициозный мальчик очень хотел пободаться с Ветровым. И на самом деле он мог попробовать, он имел очень хорошую репутацию с победами против сложных противников, правда…

Я все равно не до конца была уверена, что он сможет выстоять против Яра.

— Вам досталось меньше работы, Максим Владимирович, радуйтесь, — мне оказывается неожиданно сложно отвести взгляд от Яра и обратить его к моему адвокату, с которым мы еще не распрощались на официальной ноте, — значит, ваш гонорар достался вам не так сложно, как мог бы.

Признаться, я до последнего ждала подвоха.

Ждала, что Ветров выкрутит финт ушами, заявит, что подпись в мировом соглашении подделана или что-то еще, но… Нет. Ничего не произошло. Вердикт уже вынесен и утвержден — Маруська остается со мной, правда я теперь обязана переделать ей свидетельство о рождении и вписать туда Яра, но… Но это как раз то, что я спокойно сделаю.

— Я, может, не люблю обдирать красивых женщин, — хмыкает Максим, продолжая облучать меня шутливым недовольством.

— Прислать вам реквизиты моей карты для возврата гонорара? — деловито предлагаю я. — Можете вернуть не все, хотя бы половину. Я все-таки очень вам благодарна.

Ну, а что, практичность — во главе угла! Хотя я, конечно, не серьезно. Но приятно же подкалывать приятного мальчика, раз уж он сам нарывается.

— Ну-у-у, — Максим в деланном испуге округляет глаза, — вы хотите оставить меня вообще без хороших впечатлений от нашего знакомства? Мало того, что я знаю, что ваши прекрасные губы мне никогда не улыбнутся, так я не смогу потратить и ваши прекрасные деньги на утоление моей тоски и предавание моему беспутству и другим порокам?

Ой, зря он это — про губы!

В очень задумчивом хмыканье Ветрова, остановившегося за спиной Максима, в паре шагов, звучит сухой свист падающего на подставленную шею топора. Хороший такой «предупредительный выстрел».

— Было приятно с вами работать, Виктория, — Максим тут же спохватывается и натягивает формальную мину, — обязательно позвоните мне, когда соберетесь разводиться с господином Ветровым снова. Договорились?

Нет! Мы не договорились.

Что еще значит — соберетесь разводиться с ним снова? Я, между прочим, за него даже замуж второй раз не собираюсь!

— Господин Вознесенский, шли бы вы… — Яр говорит это с такой угрожающей нежностью, что у меня аж мороз по коже идет, — подальше отсюда. У нас много дел сегодня.

Максим лукаво щурится, но все-таки кивает и протягивает Яру ладонь.

— До встречи, господин Ветров? — нахально улыбается мой уже почти бывший адвокат. — Только в следующий раз давайте без поддавков.

— Для этого тебе придется найти клиента посерьезнее, малыш, — ухмыляется Яр, но ладонь все-таки пожимает, — потому что второго развода я точно не допущу.

Да они что, издеваются?

Оба?

Ладно, Вознесенский, но с Ветрова — я ж могу и шкуру за такую наглость спустить! Он вообще забыл свое место и роль? И вспоминал ли хоть на секунду?

Почему-то вдруг рукопожатие Яра и Максима замирает, а сам мой бывший адвокат пристальнее вглядывается в лицо Яра.

— Какие-то проблемы, господин Вознесенский? — терпеливо, но уже холоднее и напоминая Максиму его место, уточняет Ветров.

Впрочем, и сам Вознесенский сейчас уже гораздо меньше напоминает того веселого раздолбая, которым прикидывался пять минут назад.

— Нет, пожалуй, — и, тем не менее, улыбка Максима становится все неестественнее, — у меня нет проблем. А вот у того, кто пытался меня шантажировать и требовал отказаться от дела Виктории Титовой — они обязательно будут. Даже если этот кто-то вдруг передумал и решил сменить коней на переправе. Вам ясно, господин Ветров?

Нет. Ни черта ему  не ясно — я по округлившимся глазам Яра это вижу. И не ему одному, кстати! Я в доле!

— Максим… Владимирович, — Яр цедит слова медленно, как будто из пипеточки их роняет — первый признак того, что у Ветрова начинает срывать гаечки, — вы вообще хоть понимаете, что вы говорите? И кому? Я ведь вас по судам могу затаскать за одно это обвинение, которым вы пытаетесь опорочить мою честь и достоинство.

Вот ведь паразит.

Еще бы крылышки белые за спиной расправил и помахал ими, только это ему для отыгрыша оскорбленного в лучших чувствах святого и не хватало.

— Разве я сказал что-то в ваш адрес, Ярослав Олегович? — Максим округляет глаза, будто удивляясь такой мысли. — Я всего лишь ставлю вас в известность, что заявление об угрозах и шантаже было написано мной сегодня утром. И, так как дело касалось, Виктории Титовой — подозреваю, вы будете первым подозреваемым. Не моим, но полиции.

Судя по всему, все это время мой адвокат просто приглядывался к Ветрову и искал повод завязать с ним эту вербальную дуэль. Интересно...

Ноздри у Яра начинают подрагивать как у разъяренного быка. Еще чуть-чуть — и он начнет распускать Вознесенского на мелкие лоскуточки…

— Максим, а можете ли вы позволить себе чуть больше конкретики? — я стискиваю пальцы на локте Ветрова. — По крайней мере мне хотелось бы узнать что-то более конкретное.

— Да пожалуйста, — Максим пожимает плечами и вытягивает из кармана смартфон. Что-то там ищет, находит, открывает...

— Слушайте, — ровно произносит мой адвокат, вытягивая руку вперед, — запись велась в ночь с пятницы на субботу. Звонок был ночной и на мой личный номер, не на рабочий. Только на личном у меня все равно работает автоматическая запись звонков.