— Слушай, где у тебя нимб, а? — я не выдерживаю  и болезненно фыркаю. — Я тут пришла сказать, что я тебя бросаю из-за бывшего мужа, а ты…

— А я вижу, что тебе невесело все это делать, Вик, — Ник чуть пожимает плечами, — я вижу, что тебе больно, зачем это усугублять еще и моими обвинениями? Да, я не рад этой ситуации, но мне не шестнадцать, я уже не крушу кулаками стены, когда меня бросает девушка. Даже если я очень люблю эту самую девушку.

— Любишь? — я чуть закусываю губу, желая, чтобы хоть кто-нибудь отвесил мне оплеуху. Нужно было рвать с ним раньше. Нужно было вообще не допускать с ним ничего, чтобы не…

— Люблю, — Ник говорит это так невозмутимо, будто погоду за окном описывает, — ты удивительная женщина, Вика, твоему очарованию сложно сопротивляться. И потому, что я тебя люблю — я тебя отпускаю. Мешать тебе не буду. Мог бы попробовать добиться вопреки, но… Есть ощущение, что это совершенно бесполезное занятие. А безответно сгорать от страсти вообще не входит в список моих приоритетных хобби.

— Спасибо, — я благодарно стискиваю его ладонь.

И все-таки нимб он точно где-то в тумбочке прячет. Не может быть, чтоб его не было. Настолько адекватных расставаний у меня, пожалуй, еще не было.

К Ветрову я возвращаюсь, как и обещала, быстро. И двадцати минут не прошло, а вот пачка сигарет у него успела закончиться. Быстро он…

Нужно бы ему намекнуть, чтобы снижал интенсивность.

А то я тут так старательно пытаюсь бросить курить, а он — лишний раз вводит во искушение.

— Ну что? — нетерпеливо переспрашивает Яр, когда между нами остается всего лишь какая-то пара шагов.

— Все! — емко откликаюсь я и роняю свой лоб ему на грудь.

Ничего не буду больше ему объяснять, вот еще.

Все — я порвала с Ником. Все — я могу целоваться с Ветровым и не терзаться на тему того, что я кого-то там обманываю. Все — все в моей жизни катится мартовскому коту под хвост.

Его руки обвивают меня вокруг талии, отгораживая от внешнего мира. От моих возражений на тему, почему мне нужно держаться от Ярослава Ветрова подальше. От угрызений совести, что я так нехорошо обошлась с Ником. От всего! Даже от того, что не я сегодня сделаю с Маруськой её уроки.

Наверное, это очень плохо меня характеризует, что я так легко отворачиваюсь от своих проблем и обязательств. Хотя сейчас я просто устала. Зачем я заводила любовника, в конце концов? Точно не для того, чтобы предаваться страданиям.

— Поехали тогда уже ко мне, — мягко шепчет Яр, проводя ладонью по моей спине, — и я, быть может, даже успею приготовить тебе ужин.

— Ужин? — и я с любопытством впиваюсь глазами в лицо Ветрова. — Ты? Приготовишь? Сам?

Это звучит как настоящая шутка.

Он же кроме кофе ничего в жизни не готовил. У него же все детство в мамином доме был профессиональный повар, а в нашей с ним жизни — соответствовать уровню приходилось мне, ибо терпеть домработницу на моей кухне было выше моих сил.

Нет, Яр, конечно, не привередничал, когда я не справлялась, предпочитая компенсировать недополученное удовольствие от еды хорошим сексом на десерт, но все-таки. За три года нашей совместной жизни он не поджарил даже яичницы.

— Ага, — безмятежно кивает Ветров, — ты же сказала, что не будешь встречать меня ужином. Я подумал, что могу это взять на себя. Ты откажешься? Предпочтешь сразу заняться "делом"?

Я раздумываю всего лишь минуту.

— Не-е-ет, — коварно тяну я, предвкушая это зрелище. — Хочу это видеть!

И почему по выражению лица Ветрова ощущение, будто это я, а не он, угодила в ловушку?

29. Вечер для двоих

— А это что еще такое?

— Ну… — Яр не то чтобы запинается, потому что не находится с ответом. Он будто дает мне шанс придумать его самой.

Что я там ему говорила вчера?

Я не буду ждать тебя с ужином. Я не буду подбирать для тебя платья.

И то, и другое он решил взять на себя.

Платье небрежно брошено на спинку кресла в гостиной, так, будто его тут забыла какая-нибудь Ветровская любовница. Только он же не самоубийца допускать такой косяк, да? Ну, и опять-таки бирка не срезана, и пакет дорогого бутика будто невзначай выглядывает из-за ножки этого же кресла. Красивое, кстати, платьице — алый нежнейший шелк, тонкое кружево в вырезе, боже, я бы перепутала его с комбинацией, если бы точно не знала — это реально сейчас шьют как платья и носят и в пир, и в мир, и даже на знакомство с будущей свекровью.

Он чертовски дотошен, как и всегда: помимо платья меня ожидает полный комплект “амуниции” от темных чулок до прочих мелочей жизни. Надо же, а вкус у него определенно поменялся в лучшую сторону.

— И как сие понимать? — насмешливо интересуюсь я, встряхивая платье на тонких бретельках. — Я уже говорила, ты мне любовник и все. Ухаживания и все остальное прибереги для другой цели.

— Ухаживания? Какие ухаживания? — Яр так искренне изображает удивление, что мне даже хочется ему похлопать. — Это просто подарок. Знаешь, не слышал, чтобы любовники не имели права их делать.

— Ты наводил справки?

— Разумеется! Ты же знаешь, какие могут быть официальные заявления без подтверждающих их фактов?

Наш разговор все ближе заходит на поле юридических баталий. Нет уж, Ветров, на дождешься, я на это не куплюсь. Сейчас, пока что!

Наверное, правильно было бы сейчас послать его к черту, проигнорировать и платье, и все остальное, просто раздеться и посмотреть, как он после этого посмеет удержаться, но мне не хочется. Пусть себе думает, что я повелась, позволила ему запутать меня в его паутине. В конце концов, это всего лишь платье.

Я верну его Ветрову потом. Когда поставлю точку. А сейчас…

Пусть себе станет элементом нашей прелюдии. В конце концов, не лестницами едиными.

Ветров на самом деле будто написал для этого вечера сценарий. Когда я выхожу из душа с тщательно высушенной головой и в том самом платье — Яр уже почти накрыл на стол. На кухне. И еще одна струна дернута совершенно осознанно.

В его квартире вообще-то можно было потеряться. Я даже иногда смеялась, что, может быть, он проведет мне по ней экскурсию, чтобы я точно подсчитала количество комнат, и хотя бы приблизительно набросала план их расположения.

Но ужинали мы часто на кухне, хотя была даже комната “под столовую”. Просто было ужасно лень таскаться с тарелками куда бы то ни было.

Ох, Ветров, такое ощущение, что я тебя плохо знаю.