Вместе с Катериной в прозрачную клетку посадили двух товарок, подруг по несчастью, одну из них звали Марина, а другую Алена, обе они были блондинками и русскими, потому что брюнеток здесь и без этого хватает. Марину опоили чем-то в поезде, где она ехала одна, Алена пошла в поход вместе со своим воздыхателем, тоже родом с Востока. Им не было и шестнадцати лет. Они попытались поговорить, но им было плохо, сильно кружилась голова, и какие-то разноцветные мухи плавали перед глазами. Ни одна из них не знала, что делать.

Потом ее купили. Как в тумане, она видела прилипшее к стеклу лицо омерзительного жирного ублюдка, который ее жадно разглядывал, и, как смогла, помолилась, чтобы она досталась не ему. Напрасно – на нее накинули паранджу, вывели к какому-то пикапу и посадили в клетку. Потом поехали...

Когда она пришла в себя – это было уже в Джелалабаде, – она твердо решила бежать. В этом, кстати, состоит отличительная черта русских – они не мирятся с судьбой. На Востоке принята покорность всем и вся – люди покорны Аллаху, женщина покорна своему отцу, потом мужу, крестьяне покорны землевладельцу, жители страны – ее раису. Арабы сначала покорились османам, потом к ним на землю пришли британцы, потом пришли русские и выгнали и тех, и других. Покорились и русским. В арабском полно фаталистических присказок, в шариате сказано – кадару-Ллахи ва ма ша´а фа´аля, это предопределено Аллахом, и он сделал так, как пожелал. У русских тоже есть понятие судьбы, но русские очень уважают тех, кто не покорился своей судьбе и пошел напролом, о них снимают фильмы и пишут книги, в то время как на Востоке непокорных осуждают и убивают. Она решила бежать, потому что не представляла себе такой жизни, первый шок прошел, и она была готова действовать. Потом – куда угодно, только отсюда, русские есть везде, по всему свету, надо будет только найти русских, и они не оставят в беде, а отец заплатит. С этой мыслью она голыми руками оторвала от балдахина кусок – все, что было в ее новой камере, это большая двуспальная накрытая балдахином кровать, и не приходилось сомневаться, для чего она здесь. Даже взрослому мужчине было бы затруднительно оторвать от балдахина кусок голыми руками – а Катерина это сделала. Потом, когда хозяин пришел насладиться своим свежекупленным товаром, она набросила на него балдахин и ударила его в пах, потому что именно так женщинам советуют спасаться от насильников. В Петербурге она ходила в спортивный клуб вместе с матерью, и удар получился изрядный – вот только она едва не отбила колено о край бронежилета. А потом тот, кого она ударила, выругался по-русски, и оказалось, что это пришли ее спасать, а ее хозяин – здоровенная туша – лежит мертвым.

Дальше было как в кино – какие-то перебежки, ослепительный свет прожектора, грохот пулеметных очередей, рев мотора и ветер в лицо. Все это она видела в синематографе – стандартный набор остросюжетного фильма – и поэтому не испугалась, профессионал бы испугался. Потом ее переодели – это была грубая мужская одежда, очень теплая, в кабине машины в такой истекаешь по#том, и тяжеленные ботинки. Все это она надела, потому что больше надеть было нечего.

Пацану, который подошел к ним и сказал, что теперь он их командир, она возразила из чистой вредности и потому, что это не укладывалось в ее систему координат. В ее системе координат главными всегда были женщины. Мать, которая вертела отцом, как хотела, еще и изменяла ему вдобавок. Мужики, которые пускают по ней слюни – она отлично понимала, что именно они от нее хотели, и умела этим пользоваться, недаром в тайничке в доме в шхерах лежали уже золотые броши, две золотые цепочки и колечко. Как молодая женщина, привыкшая общаться с мужчинами намного старше себя, она презирала своих ровесников – глупых, наивных, каких-то голенастых и жалких, вечно несостоятельных, щенят с заплетающимися лапами. Теперь же ей предстояло подчиняться такому... и она решила проверить свои чары на одном из офицеров, которые ее спасли, – на темненьком, он был похож на Аслана, только немного ниже ростом, и он был настоящим мужчиной, она это чувствовала. Увы – печальный опыт с Асланом ее так ничему и не научил. Вот побыть бы ей в рабстве еще немного... может быть, и поняла бы, а так, как в синематографе, – только попала главная героиня в лапы отвратительного ублюдка – а спасители уже тут как тут.

И допустила ошибку. Конечно, Бес был ходок еще тот, но имелись два обстоятельства. Во-первых, он был на задании в тылу врага, на боевом задании, и расслабляться не мог, не имел права, этому их учили в пустыне, в южном учебном центре спецназа. Во-вторых, он разговаривал с пуштунами, которым предстояло сопровождать группу, и отлично понимал, как он должен себя вести, чтобы пуштуны уважали его и считали мужчиной, потому что мужчиной у пуштунов был не каждый, кто носит мужские штаны. А в кодексе Пуштун Валлай у женщины нет никакого другого положения, кроме положения рабыни при своем господине.

Вилять бедрами, когда на ногах эти ужасные тяжеленные ботинки, сложно, но она попыталась...

– Привет... – сказала она. – Можно с тобой поговорить, я...

Офицер вдруг заговорил с ней грубо и на непонятном ей языке, даже замахнулся на нее, а потом показал на машину. Он говорил на пушту, потому что знал этот язык, и те, кто стоял рядом, тоже знали, и ему надо было показать, что он мужчина. Щеки ее горели, как после пощечин, но она нашла в себе силы – Катерина вообще была очень сильной натурой, в этом она пошла в мать. Гордо развернулась и, держа высоко голову, пошла к машине, сопровождаемая смехом в спину. Там ее уже ждал рюкзак.

* * *

Бес тем временем заметил кое-что любопытное. У мадафы[92]стояла машина, открытый полноприводный пикап, небольшой и легкий, как раз для поездок по местным горам. А в кузове что-то лежало, что привлекло его внимание. Извинившись перед пуштунами, с которыми он обсуждал подробности предстоящего пути, он подошел к машине, посмотрел на то, что лежало в кузове, неверяще провел рукой по титановому сплаву. Потом бросился обратно к машине.

– Араб!

Араб обернулся.

– Как думаешь, полный комплект брать к автомату или что-то оставить? Тяжело получается...

– Там кресло!

– Какое, к шайтану, кресло, ты о чем?

– У мадафы стоит пикап, там, в кузове – катапультируемое самолетное кресло, по виду североамериканского производства. Я такое никогда не видел.

– Пойдем, посмотрим.

Вместе они подошли к машине, там уже стояли и пуштуны, видя, что гости заинтересовались находкой. Араб попытался найти табличку с наименованием производителя – и не нашел вообще ничего. Оно и понятно – на используемых СРС средствах разведки нет никаких обозначений, они «стерильны».

Из мадафы вышел шейх Абдалла.

– Уважаемые гости заинтересовались тем, что Аллах послал нам с неба? –спросил он.

– Уважаемый шейх, не сочтите за труд рассказать нам, где именно Аллах послал вам столь ценный и редкий подарок, – спросил Бес по-арабски, чтобы не понимали рядовые пуштуны.