– Берем его с собой?

– Обязательно. Мне интересно узнать – почему именно сегодня здесь летела «дракониха». Может, случайно, а может, и нет. Иди, поговори с шейхом, а я закончу сборы.

Араб направился к машине, Бес подошел к шейху Абдалле, с любопытством наблюдающему за ними.

– Абдалла-эфенди, труден будет наш путь, но я пришел просить разрешения отдать нам вашего пленника.

– Зачем он тебе? Хочешь продать его англизам?

– Нет, Абдалла-эфенди. Он знает то, что хочу знать я.

– Так спроси его. Разве ты не знаешь его язык?

– То, что он знает, должны спросить мои раисы на севере, отвести его на север – мой долг.

Шейх ответил, не раздумывая:

– Что же, ты более чем достаточно вознаградил меня за помощь, и я боялся впасть в риба-аль-фадль[97]. Своей просьбой ты не дал мне это сделать, а пленник мне все равно не нужен. Он твой. Что же касается золотых соверенов, то я заберу их себе, если ты не возражаешь. Тем более – в бумажке дословно написано, что я получу вознаграждение, если доставлю этого человека к белым людям, а ты, несомненно, относишься к белым, пусть ты и похож на нас. Значит, я доставил этого человека по месту назначения и имею право на законную награду.

– Ваша мудрость не уступает вашей прозорливости, Абдалла-эфенди. На вашем месте я бы отвез это кресло и парашют куда подальше и выбросил, а потом приказал людям своего племени спасаться в пещерах, о которых не знают чужие люди, и спасать свое имущество. И заминировал бы ведущую сюда дорогу, хорошо заминировал бы. Сюда может нагрянуть беда.

Шейх оценил предупреждение и совет, посмотрел с благодарностью.

– Благодарю тебя, воин. Пожалуй, я так и поступлю.

Через десять минут небольшой отряд выступил, направляясь на север.

После успешного удара по Афганистану шахиншах назначил прием. Этот прием был совершенно неожиданным для всего дипломатического корпуса, и проходил он в совершенно неожиданном месте – в порту Бендер-Аббас, главных морских воротах страны. Никто из нас не знал, почему именно там, только потом я догадался – Персидский залив здесь очень узок, его можно переплыть не то что на утлом азу – вплавь! Вот шахиншах и решил на время, пока русские самолеты бомбят Афганистан, уничтожая его противников, перебраться сюда, в Белый дворец, расположенный на нагорье, отделяющем берег Персидского залива от остальной территории страны. Иногда я задумываюсь – неужели он уже тогда знал, какая судьба может быть уготована ему? Возможно, предчувствовал. Как бы то ни было, шахиншах объявил прием, объявил его столь неожиданно, что почти никто не был к нему готов.

Последние дни прошли «на ногах», это было примерно то же самое, что «адская декада» на выпускном в училище, когда бежишь десять километров, а потом садишься и пишешь экзамен по истории Отечества. Все это время я мотался между аппаратом главного военного советника и посольством, согласовывая и утрясая вопросы. Нужно было иметь план на случай, если британцы захотят немедленно ответить – собственно говоря, я был уверен, что так и поступят, и был крайне удивлен их пассивностью, причины которой я узнал только пару недель спустя. Несколько раз в день я звонил, а порой и наведывался в жандармерию, но там меня ничем утешить не могли. Почему-то запаздывала русская группа сыскной полиции Петербурга, которую направил в Тегеран лично постоянный товарищ министра внутренних дел, знавший меня лично. Времени выяснять, почему, не было – времени не было даже на то, чтобы поспать.

В любом случае, прием состоялся, и я гордился и горжусь тем, что там присутствовал, потому что прием этот происходил за несколько часов до начала катастрофы. Кое-кто отсчитывает начало катастрофы от более поздних дат, но я отсчитываю ее от начала польского рокоша, потому что все это – польская катастрофа, персидская катастрофа, афганская катастрофа – звенья одной цепи. Возможно, не прав и я, потому что отсчитываю начало событий от польского рокоша, в то время как следовало бы – от удара по Афганистану, ставшему смертельным для афганского престола. Русоцентризм, так это называли некоторые представители прогрессивной интеллигенции, страдавшие, в свою очередь, европоцентризмом и англоманией. По мне, гораздо нормальнее ставить в центр вселенной собственную страну, а не чужую, тем более – не извечного нашего врага. Но речь не об этом.

Чтобы добраться до Белого дворца, нужно было выезжать из Тегерана на машине и следовать почти параллельно берегу Персидского залива, там была отстроена отличная бетонная трасса. На месте будешь примерно через два часа, потому что трасса легко позволяет поддерживать сто двадцать километров в час и даже более. Шахиншах, известивший всех о приеме, прислал в Тегеран несколько вертолетов, но, как оказалось, все представители дипломатического корпуса предпочли передвигаться наземным транспортом. Может быть, чтобы лучше узнать страну. Не знаю.

Меня приглашение застало в посольстве, куда я приехал примерно в одиннадцать ноль ноль по местному, чтобы уделить внимание накопившимся неотложным делам. Их было много, как и в любом нормально работающем дипломатическом представительстве нормально относящейся к своим подданным страны. Восемьдесят процентов из них коммерческие, но и им надо уделять внимание.

Приглашение доставил придворный скороход – здесь их еще не называли фельдкурьерами, и одевались они в довольно странный костюм, пошива... примерно середины девятнадцатого века, если на глаз. На боку у скорохода была старинная арабская сабля, а на носу – дешевые черные противосолнечные очки, которые он, вероятно, надевал, когда выходил из дворца. Выглядело это дико...

Я прочитал послание, передал его Варфоломею Петровичу, сидящему рядом, тот прочитал его дважды, сначала просто прочитал, а потом еще зачем-то с моноклем в глазу.

– Что-нибудь понимаете? – спросил я, потому что сам ничего не понимал.

– Весьма любопытно. Вы заметили приписку?

– Да, заметил. Их Светлейшее Величество будет весьма раздосадовано, если русский посланник не изыщет возможности присутствовать.

– Весьма интересная и многообещающая приписка. Особенно в сочетании со срочностью. Я бы даже сказал, Ваше Превосходительство, что все это мероприятие затеяно ради вашего присутствия...

– Возможно. Как считаете, Варфоломей Петрович, судьба господина Грибоедова мне не угрожает?

– Навряд ли. Все-таки цивилизация шагнула вперед. Но по правилам дипломатического этикета все же необходимо заранее предупреждать о предстоящем мероприятии. Кроме того – я заметил, Ваше Превосходительство, что ваше приглашение подписано лично, обычно подобные приглашения скрепляют факсимиле, а здесь определенно стоит личная подпись.

– Значит, это нечто насколько важное и срочное, что Его Светлейшее Величество не может ждать. В работе полагаюсь, как всегда, на вас.