— Возможно, даже из гарема, — многозначительно предположила Роузи. — Я видела такое в сериале о пиратах.

Я застонала и уткнулась лицом в колени. Что за день?!

Томас

Миа вела себя как-то странно. Она явно нервничала, но когда ей напоминали о Ксаве, равнодушно кивала. И снова принималась грызть ногти и лохматить волосы. Когда ее спрашивали, все ли в порядке, она раздражалась и потом снова уходила в себя. Словно размышляла о чем-то, а ее отвлекали. Эл попрощался, велел никому не падать в обморок от переизбытка эмоций и убежал к сцене — помогать Фебу в его номере с живым гитарным исполнением.

Концерт начался. Уже на первой композиции у Томаса мурашки побежали по всему телу. Йохан Левен был невероятно талантливым. Он виртуозно управлял майнд-системой, аккомпанируя своим песням. Более того, через специальную установку он умудрялся воспроизводить над сценой, высоко в воздухе, ментальные проекции. Это были путаные, быстро сменяющие друг друга, но прекрасные образы, превращающие концерт в невероятное красочное зрелище. Распускающиеся прямо в небе огромные цветы, люди, ангелы и демоны, кровавые планеты, кружащиеся в облаках разноцветного газа, невиданные звери. Агрессивные композиции, ставящие своей целью разогреть зрителя, сменились проникновенными балладами. В них, почти во всех, лирический герой Феба пылал в любовной лихорадке, не находя ответов на свои вопросы, тосковал и метался. Многие из композиций Томас слышал впервые. В голограмме чаще всего повторялись женские глаза, удивительной глубины и выразительности. Лишь несколько раз стройный женский силуэт в светлом платье мелькнул в полный рост. Команда «Звездного Ветра» дружно выдохнула, старательно не глядя в сторону Маши. Та сидела с непроницаемым лицом, лишь румянец на щеках говорил о том, что она заметила и поняла. Итиро глядел на голограмму грустно улыбаясь.

Совместный номер Феба и Эла тоже удался. Толпа, не выдержав чинности и неподвижности, бросила свои насиженные места и устремилась к сцене. Песню «Дневной свет» Феб исполнял три раза, и зрители подпевали, воздев руки к небу. После концерта Эл подбежал к команде, возбужденно блестя глазами. Феба не отпускали поклонники, лишь мэру удалось отбить его от цепких девиц и увести за сцену.

Все поужинали в переполненном восторженными зрителями шоу баре и разошлись по местам ночевки. Томас отправился к шатру Мии. Заглянул, выругался. Ведь шла сюда, сопровождаемая Роузи. Куда ее понесло?

Он вздохнул с облегчением, когда увидел Мию, бодро шагающую к шатру. Она подошла и заглянула ему в глаза. У Томаса зашлось лихим стуком сердце. Миа помолчала и спросила:

— Ты говорил Айви, что тебе нравится другая девушка.

— Да, — выдохнул Том.

— Не Ванесса?

— Еще не хватало, хренеть-борзеть! — Кавендиш хмыкнул, вложив в этот звук все презрение к подружке мэра.

Томас был не в силах оторвать взгляд от лица Мии. Та задумчиво повела глазами.

— Насколько сильно она тебе нравится, та девушка?

Томас прокашлял неожиданную хрипотцу:

— С ума по ней схожу.

Миа зарделась.

— Но ведь ты так мало ее знаешь. Разве это возможно?

— Люди с первого взгляда влюбляются. А мы с ней больше месяца знакомы.

— И все же?

— Это легко проверить. Спроси, на что я готов ради нее?

Девушка покраснела еще больше, послушно повторила:

— На что ты готов ради нее?

— На все. Если я кого-то полюбил, то буду рядом: защищать, охранять… верить.

— И влюбчивый шотландский дедушка тут совершенно не при чем? — она лукаво посмотрела на него, наклонив голову набок.

— Это тебе Эл разболтал? При чем. Он любил всех своих жен. Я тут тоже вообще-то в ближайшее время собираюсь жениться на девушке, которую люблю, — заметил Томас.

— Да? — «удивилась» Миа. — И первая брачная ночь будет?

— Естественно. В лучшей тарелочке… отеле, то бишь. И свадебное путешествие состоится.

— А до этого…?

— А до этого ни-ни.

Кавендиш сделал нарочито суровое лицо, в груди у него болезненно сжалось: что она скажет, когда узнает? Но неужели он не заслужил хоть немного счастья? Что за допрос она устроила? Отчего так к нему переменилась? Неважно. Он рад. Сил нет быть рядом, не в силах сказать, как она ему стала дорога.

— Спроси теперь, на что она готова ради тебя.

— На что? — повторил Кавендиш, чувствуя, как кровь ускоряется по жилам.

— На многое. Она не сможет вернуться к прошлой жизни, потому что полюбила киборга, — серьезно сообщила Миа, шагая ближе и заглядывая ему в глаза. Близко, очень близко. — Ей-то все равно, а тем, кто вокруг нее — нет. И этой девушке придется расстаться с тем, что ей дорого — с прежним образом жизни, с маленькой мечтой. Но она готова. Поэтому пусть свадебное путешествие продлится как можно дольше и закончится как можно дальше.

— Замётано.

— А теперь спать, — Миа зевнула. — Не заходи пока, я в душ и… там еще кое-куда.

Томас вошел в шатер через сорок минут. Сердце опять отплясывало, перепутав грудную клетку с танцполом. Но Миа спала. Он сразу понял, что она спит, не притворяется. Как понял, непонятно. Как в тот раз, на яхте. Как понимал, что она прячет злость за каменным выражением лица… или боится, веселясь и шаля. Он взял ее за руку. Чтобы плохие сны отступили. Чтобы и ему было не так страшно.

Миа

Этот Ксав… Я загадала: решится ко мне подкатить — значит, все эти ощущения у лотка с сумками я не насочиняла, значит, и с Томасом все правда. Ведь мало ли что мне там привиделось! Может, этот Гренар со змеиными глазами тогда шел за мной, просто потому что ему было в ту же сторону. Может, Томас просто любит целоваться! Мне нужен был совет.

Сразу после ужина я побежала к шатру Роузи и ворвалась туда со словами:

— Я все чувствую!

Роузи быстро отвернулась. Руки ее метнулись к вязанию, лежащему на кровати. Что-то новенькое, из местной пряжи, я видела такую на ярмарке.

— Ой, Роузи, ты плакала? У тебя глаза красные.

— Нет, — буркнула киборгша, наклоняясь над вязанием. — Кажется, у меня аллергия на местную растительность.

Ну аллергия так аллергия. На столике у кровати действительно стоял букет полевых цветов.

— Мистер Джуроу подарил? Какая прелесть! Слушай, если выбрать местные сухостои, то остальное — земные виды. Вон цикорий… и дикая ромашка…

— Я разберусь. Сядь, — велела мне Роузи. — Что ты там чувствуешь?

Я села и принялась объяснять.

— Понимаешь, он как открытая книга! Не весь, мысли-то я читать не умею! Зато чувствую его тревогу, восторг… Это так увлекательно! Я не концерт сегодня слушала, а Томаса. И когда его чувства направлены на меня, это какой-то… вау, — договорила я намного тише.