Свеколт удивленно подняла бровь. Тане сразу вспомнился Глеб.Только некромаги способны вскинуть бровь так, чтобы после вместе с бровью опуститьвесь мир.

– Резервная копилка – недосягаемая мечта, к которой мывозвращаемся, когда нуждаемся в самоуспокоении. Ну, скажем, домохозяйка ЗинаБукина может любить своего мужа и одновременно быть влюбленной в американскогоактера Джека Смита. Ссорясь с мужем два раза в месяц по заранее составленномурасписанию, она будет запираться в ванной и думать: «Ах, Джек! Как янесчастна!» – сказала Свеколт.

– Какого еще Джека Смита? В прошлый раз Зина Букина утебя была влюблена в некромага! – наивно сказал Шурасик.

Таня резко повернулась. Свеколт прикусила язычок и слегкапокраснела.

– Это не суть важно, – продолжила онаторопливо. – И вообще в область чувств, Шурасик, тебе лучше не лезть.Если, конечно, это не размножение табуреток в столярном цехе. Что такое любовьи чем она отличается от нежности? От страсти, от инстинкта? А ненависть – отобиды или затянувшегося раздражения? А дружба – от внимательности? Все этотуманно и спорно. Эталонных чувств не существует в принципе. Все чувства –штучная работа.

– Угу, – согласилась Таня.

Свеколт на минуту задумалась. В воздухе повис вопрос,принимавший все более осязательные контуры. И Ленка решилась.

– Шурасик, э-э… дорогой, нам надо поговорить сТаней! – произнесла она мягко.

– Я не против! Говори! – великодушно согласилсяШурасик.

– Нам – это мне и Тане. Вдвоем, без постороннихушей, – сказала Свеколт еще нежнее. – Но если ты не хочешь уходить,ничего страшного. Ложись на диван. Нет, подушка не нужна!.. Я погружу тебя вкому.

– Меня? – встревожился Шурасик.

– Да, милый. Замедлю работу сердца, отключу мозг,зрачки не будут реагировать на свет. А после я вновь запущу твое сердце и мозг.Мы зовем это: «временный поцелуй смерти».

Шурасик вскочил.

– Не надо поцелуев! Я не в настроении! Я как разсобирался навестить в магпункте Жикина!

– Чудно, милый! Передавай ему привет!

– А как там Жикин? – спросила Таня.

Шурасик остановился.

– Все еще на магэйфорине. Ягге постепенно снижает дозу,но непонятно, сумеет ли он жить вообще без осиных гнезд, – авторитетносказал он.

– Но шанс-то есть?

Шурасик кивнул.

– Я уверен, что Ягге его вытащит. Физически, во всякомслучае. Вправить же Жорику мозги будет гораздо сложнее. Из крыши, которуюсрывало однажды, в следующий раз саморезики выкручиваются вдвое быстрее.

Он накинул пиджак, благосклонно кивнул Тане и направился кдвери. Было слышно, как за дверью на него набросились журналисты и сталирасспрашивать, что испытывает человек, встречающийся с некромагом. Шурасик принялсямногословно и охотно говорить про творческое общение и самопознание, чемсовершенно усыпил бедных журналистов, которым нужны были более внятныесенсации.

– О чем ты хотела поговорить? О Глебе? – спросилаТаня нетерпеливо.

– Тихо! Пока рано! Надо все проверить! – резкосказала Свеколт.

Она закрыла ладонями глаза и сквозь ладони внимательнопосмотрела на Таню. На ладонях проступили два красных пятна, напоминавшихглаза. Это было жутко – Ленка разглядывала ее через собственную кровь и плоть.Таня была смущена. Как светлый маг, она не любила таких вещей. Длилось все,однако, недолго. Свеколт отняла от глаз руки. Поднесла палец к губам и, доставиз воздуха бронзовый нож, шагнула к Тане.

Тане стало жутко. Сразу вспомнилось все дурное, что онакогда-либо слышала о некромагах. Свеколт присела на корточки, левой рукойприжала к полу Танину ступню, а правой, используя нож как рычаг, ловко отодралаот ее кармана металлическую заклепку. Действуя все тем же ножом и тщательноизбегая случайного прикосновения к заклепке, она брезгливо отодвинула ее кцентру комнаты и раздавила каблуком.

Послышался хруст. Когда Свеколт убрала ногу, Таня увидела наполу мертвое раздавленное насекомое.

– Носила джинсики в ремонт? – насмешливо спросилаЛенка.

– Да, отдавала домовым.

– Оставляла их там, а сама отлучалась? –продолжала Свеколт.

– Думаешь, это домовые?

– При чем тут домовые? Кто-то взял большого шептуна,нанес на хоботок парализующий яд, заговорил на определенного человека ипревратил шептуна в заклепку. Встреться ты с Глебом – а заговорили нанего! – Глеб был бы укушен и временно парализован. Ну а дальше – делотехники! Подходишь на расстояние выстрела, неторопливо достаешь «Раздирательнекромагов» и… пуф!

– Франциск и Вацлав! – гневно воскликнула Таня.

– Вот видишь! А ты считала полувампиров идиотами!Никогда не следует недооценивать врага. Недооценишь – не доживешь до следующейинтеллектуальной ревизии своего окружения. Счастье Глеба, что он внял… –Свеколт растерянно замолчала.

– Внял твоим советам и не встречался со мной в эти дни?Так вот, оказывается, кто им руководит? – жестко закончила за нее Таня.

Свеколт грустно покачала головой.

– Глебом нельзя руководить. Его можно сдерживать, нонедолго. Он страстен и эмоционален. Но его страсть и эмоциональность невырываются наружу, как у Аббатиковой, а разрушают его самого изнутри.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Я так же боюсь за Глеба, как и ты. С ним что-топроисходит. Он обезумел. Бьется головой в запертую дверь, и ему плевать, чтоголова разлетится раньше, чем дверь откроется… И дело даже не только в тебе!Глеб решил сыграть ва-банк! – горько сказала Свеколт.

Тане показалось, она поняла, что Ленка имеет в виду. Жидкоезеркало Тантала! Голос, произносящий в подвале Тибидохса имена духов хаоса. Всеэто не могло быть просто совпадением. Не для того ли Глеб похитил зеркало,чтобы получить недостающие части книги? Но зачем?

Дверь открылась. В комнату, задыхаясь от быстрой ходьбы,вошла Жанна Аббатикова. Мельком улыбнулась Тане и подошла к Ленке.

– Это я ее вызвала. Жанна предвидит будущее. Не самисобытия, а их результат. Даже не результат, а очертания… В общем, сложнообъяснить. Меня беспокоит судьба Глеба, – пояснила Свеколт.

– Тогда и гадать надо Глебу!

– Нет. Судьбу человека проще прочитать в глазах того,кого любит он, чем в собственных его глазах, – спокойно отвечала Ленка,подавая Аббатиковой знак.