«Вот придурки! Ладно, пускай таскаются за мной, если имделать нечего!» – подумала Таня и неожиданно улыбнулась. Мимолетно у нее возникплан.

Таня прошла по подъемному мосту, на котором малютка Клоппико чем-то таинственно шептался с двумя караульными циклопами, и оказалась вТибидохском парке. День был солнечный. В начале ноября редко выдаются солнечныедни, и потому многие обитатели сырого Тибидохса выползли погреться.

Вот Пипа с Бульоном… Круглая Пипенция катится вперед, каккегельный шар. Бульонов же тащится следом, точно человек, который хочет, но нерешается попросить денег взаймы. Заметив Таню, Пипа улыбнулась ей и промчалась.У нее как раз зазвонил один из двух зудильников.

Семь-Пень-Дыр стоял у мраморного бюста императора Каракаллыи озабоченно пересчитывал толстую пачку денег. Откуда у него брались деньги икуда исчезали, не знал никто. Бесконечные финансовые комбинации. Мыльные пузыримнимого успеха, которые надуваются лишь затем, чтобы лопнуть. Проходя, Таняслучайно наступила Семь-Пень-Дыру на ногу.

– Ой, прости! – воскликнула она.

– Не прощу! Две дырки от бублика – за потерю товарноговида ботинка. Еще четыре – за ремонт. Семь дырок – временнаянетрудоспособность. Шесть – услуги доктора. Ты мне палец отдавила, или будешьотрицать? Отрицание – по отдельному тарифу. Пять дырок – моральный ущерб. И,наконец, десять дырок – упущенная выгода! – заявил Семь-Пень-Дыр ирасхохотался, довольный своей шуткой до крайности. Счастливее Семь-Пень-Дырамог быть только дикарь, у которого пещерный лев съел жену.

– А упущенная выгода – это как? – не поняла Таня.

– Пока я трачу свое драгоценное время на беседу стобой, я мог бы найти клад или совершить научное открытие, которое сделало быменя богатым! А из-за тебя я упустил выгоду! Расплачиваться сейчас будешь иливозьмешь у меня деньги в долг? Давай, будто я заплатил их сам себе, а с тебяидут проценты! По рукам?

– Семь-Пень-Дыр, не семьпеньдырь! – сказала Таня,вспоминая, как дразнили его когда-то на младших курсах.

– Не, веселое дело! Оплати хоть упущенную выгоду! А?Может, я главой Тибидохса стал бы! – возмутился Пень.

– А со старым главой что будешь делать?

– С бородатым старикашкой? Ну его! Он уже вышел втираж. Пусть путается со своей Горгошкой.

Таня скосила глаза.

– Повернись! – посоветовала она.

– Да ну…

– А я тебе говорю: повернись! – повторила Таня.

Семь-Пень-Дыр недоверчиво оглянулся. За его спиной меньше,чем в шаге, стояли Сарданапал и Медузия Горгонова. Из рук Дыра медленно, как вкино, выпала пачка денег. Ветер трепал и разносил бумажки по аллее…

Таня не стала дожидаться, чем все закончится, и пошладальше. Машка Феклищева купала в фонтане чучело крокодила. Чучело ухало отудовольствия. Хотя не исключено, что это ухал поручик Ржевский, который,зависнув над водой, играл в утопленника. Утопленником он был классическим,раздувшимся, разве только зашкаливающе болтливым. Другого такого демагогическинастроенного утопленника не отыскалось бы и на Лысой Горе. Разве только еслипоискать на кладбище менестрелей с металлоискателем.

Верка Попугаева и Дуся Пупсикова держались вместе. «Точношерочка с машерочкой!» – подумала Таня.

– А вот это прокол! – произнес голос рядом.

Таня увидела Ритку Шито-Крыто, которая по своему обыкновениюлюбила пастись в чужих мыслях.

– Почему прокол?

– Их тактика ошибочна. Если Попугаева с Пупсиковойнадеются с кем-нибудь познакомиться (а они этого хотят, уж я-то знаю!), пустьдержатся друг от друга подальше. Пока они вместе, к ним никто не сунется. Этовсе равно, что атаковать танк, рядом с которым взвод пехоты, – заметилаРитка.

– Я тебя не понимаю.

– Все же ясно! Если подойдет тот, кому нравитсяПупсикова, – Попугаева из зависти порвет его, как тузик грелку. Еслиподойдут к Попугаевой – из тех же соображений это сделает Пупсикова, –сказала Ритка и исчезла, не попрощавшись. Это была ее обычная манера: онапоявлялась, не здороваясь, произносила что-то резкое, парадоксальное и улетучивалась.

Таня свернула в боковую аллею. На скамейке в конце аллеисидел человек. В его позе было нечто мрачное и самоуглубленное. Перед ним напосыпанной песком дорожке два купидона играли в крестики-нолики.

Таня поняла, что это Глеб. Торопливо оглянувшись на Францискаи Вацлава, которые тащились следом, как две приблудившиеся дворняжки, Танябросилась к Глебу. Пробежала пять шагов и, лишь услышав за спиной топот своихпреследователей, остановилась. На скамейке сидел Ванька.

Таня провела рукой по лицу, стирая наваждение. Безумие! ПерепутатьБейбарсова с Валялкиным! Хотя так ли это нелепо, особенно теперь, когда уБейбарсова и Ваньки единая кровеносная система судьбы?

Полувампиры, раньше Тани осознав ошибку, ломанулись в кусты.

– Франциск, тебе не кажется, что кто-то выдал желаемоеза действительное? – глумливым голосом спросил из кустарника Вацлав. Танянахмурилась. Дяденькам смешно? Что ж, подождем немного, будет еще смешнее.«Хорошо смеется тот, чья шутка не записана на пленку», – любит повторятьСемь-Пень-Дыр.

Таня подошла к Ваньке. На коленях у него лежал зудильник.

– Я не знала, что ты любишь слушать зудильник, –удивилась Таня.

– Я тоже не знал. Но одно и то же передают ужеполчаса, – процедил Ванька, избегая смотреть на нее.

– Что именно передают? – не поняла Таня.

– Вы слушаете обзор завтрашних газет! – точно позаказу затараторил из зудильника голос молоденькой ведьмочки. – ГурийПуппер прибывает вечером, чтобы принять участие в завтрашнем матче. В этойсвязи Таня Гроттер, бывшая пассия Гурия, сделала сенсационное признание…

– Какое еще признание? – удивленно пробурчалаТаня.

– «Поцелуй с Пуппером. «Лучше не бывает!» – сказалаГроттер корреспонденту «Скандаликона»… «Таня грезит наяву. «Поцелуй с Пуппером– это нечто! Я запомнила его на всю жизнь!» – поправляет «Скандаликон»журналист из «Желтых магвостей»… – продолжала ведьмочка.

– Чушь какая! Какое еще «нечто»? – возмутиласьТаня, выхватывая у Ваньки зудильник. – Я не говорила такого бреда! Этоложь!

– А «Лучше не бывает!» говорила? – спросил Ванька.

Таня смутилась.

– Кажется, да. Но не в том смысле. Они меня достали, ия…