– Ничего, нам не впервой! – сказал Зверев. – Как-нибудь выкрутимся. А ты сам-то про Костина что думаешь? Может, загулял?

Голобородько поправил фуражку, застегнул верхнюю пуговицу.

– Не думаю я, что он загулял! А если и загулял, то тебе это лучше моего известно. С тех пор, как ты его у нас из «дежурки» забрал, он тебе одному и докладывает, а с нами и знаться не желает.

Ладно! Пойду я работать. От тебя всё равно ничего не узнаешь, – обиженный Голобородько коротко кивнул и отправился к себе на пост, оставив Зверева наедине с его догадками.

Глава четвёртая,

в которой Зверев общается с представителем госбезопасности, и чем всё это заканчивается

Резник – капитан госбезопасности, прибывший для расследования, – оказался довольно ещё молодым поджарым блондином с квадратной челюстью и ямочкой на подбородке. Для допросов ему выделили отдельный кабинет, Корнев даже распорядился насчёт чаю. Когда Зверев вошёл в кабинет, и Корнев представил его капитану, тот учтиво кивнул и заявил:

– Итак, Павел Васильевич, поскольку ваш руководитель мне всё уже рассказал, – заявил с порога Резник, глядя на часы, – не стану вас мучить расспросами. К тому же я немного спешу.

Резник надел фуражку, пожал Корневу руку и, захватив свой планшет и оставив нетронутым стакан с чаем, удалился. Зверев вопросительно посмотрел на Корнева.

– И что это было?

– Что ты имеешь в виду? – пожал плечами Корнев.

– Этот хлыщ даже не посмотрел на меня!

– А что тут удивляться? Я довёл до него всю информацию по делу Фишера, кроме того, он побеседовал со Славиным и Шуваловым…

– Стёпка, только не говори мне, что он и впрямь куда-то спешил! Я руковожу делом! У меня вся информация, а он не задал мне ни одного вопроса! Ты хоть понимаешь, что это неспроста? – воскликнул Зверев, шаря по карманам в поисках папирос.

Корнев подошёл к столу, взял стакан с чаем и зачем-то понюхал его.

– Нормальный же чай! Чего он пить-то не стал?

– Не нравится мне всё это! – Зверев смял пальцами папиросу и сунул её в рот.

– Тебе не угодить! Всё нормально же. Теперь они подключат своих людей и выяснят, кто же «крот». А ты уверен, что это один из тех пяти на фотографии?

– Теперь я уже ни в чём не уверен! – Зверев вынул папиросу изо рта, так и не раскурив её, смял её в кулаке и вышел за дверь.

Выйдя из кабинета, Зверев направился в дежурную часть. Он не стал обращаться к Голобородько, а сразу же пришёл к начальнику и потребовал у Свистунова служебную документацию. Свисток, пользуясь случаем, тут же начал поучительную беседу о том, как важно правильное ведение документации. Он сообщил, что регулярно проводит инструктажи со своими подчинёнными, поэтому у него в отделе «не подкопаешься» ни к чему. Зверев на этот раз не стал перебивать говорливого майора, он энергично листал бумаги и то и дело кивал. Когда Зверев выяснил то, что хотел, он вышел на улицу.

Светило солнце, лёгкий ветерок обдувал лицо, ничто не напоминало о скором приходе холодов. Почувствовав запах жареных пирожков, Зверев уже полез было за бумажником, но передумал. Всю последнюю неделю он питался на ходу. Так и язву можно заработать. Одарив улыбкой толстую тётку, бойко торгующую пирогами, Павел Васильевич решительным шагом направился к столовой авторемонтного завода.

* * *

Сегодня здесь было немноголюдно. Взяв тарелку борща, гречку с котлетой и компот, Зверев забился в самый дальний угол и набросился на еду. Поесть спокойно ему не удалось.

– Павел Васильевич, здравствуйте! Позвольте к вам?

Зверев оторвался от борща и увидел хорошенькое личико Леночки Спицыной, секретарши Корнева. Девушка стояла с подносом и приветливо улыбалась. Зверев оглядел зал и замялся: мест вокруг было множество, но девушка почему-то решила подсесть именно к нему.

– Садись, конечно, – придя в себя, сказал Зверев и немного погодя добавил: – Я же просил обращаться ко мне на «ты». Когда такие красавицы зовут меня по отчеству, я чувствую себя крайне неудобно.

Леночка уселась за стол, поправив блузу на груди и оправив плиссированную юбку.

– Ну слава богу! Вы снова со мной кокетничаете, а я уж было подумала, что со мной что-то случилось, – со смехом сказала девушка. – Вы уже больше недели не замечаете меня, и даже здороваетесь через раз.

Зверев чуть не поперхнулся:

– Помнится, в последний раз в ответ на мои знаки внимания ты огрела меня линейкой! – Зверев сделал кислую мину. – Синяки до сих пор не сошли, кстати, именно с тех самых пор у меня болит спина. Это вы искалечили меня до такой степени, что мне пришлось обращаться в санчасть.

Леночка рассмеялась.

– Не говорите глупости! Вы, как всегда, всё врёте! А если и не врёте, то сами виноваты. Я же приличная девушка, а вы ко мне всё время пристаёте, подкрадываетесь, за руки хватаете, а у меня, между прочим, жених имеется. Офицер! Лётчик!

– Неужели я настолько стар и безобразен, что мои ухаживания тебя так раздражают?

Леночка взяла вилку, откусила кусочек хлеба и, только прожевав его полностью, продолжила:

– Нисколько не раздражают! Вы интересный мужчина, а я, как всякая нормальная женщина, получаю удовольствие, когда на меня обращают внимание. Другое дело, что никаких шансов завоевать моё сердце у вас нет и быть не может…

– Жених… лётчик… герой! О, ты меня просто убила! – Зверев снова сгримасничал и в очередной раз накинулся на борщ.

Леночка тоже принялась за еду. Какое-то время они молчали, и только покончив с капустным салатом, девушка заговорила вновь:

– Вы, наверное, решили, что я к вам подсела для того, чтобы поиздеваться, но это не так! Я ведь знаю, отчего вы так резко изменились. Причина ведь вовсе не в синяках?

Зверев отодвинул тарелку.

– Продолжай!

– Я всё поняла! Вы влюбились, Павел Васильевич! Да-да! На этот раз по-настоящему влюбились. А теперь страдаете, потому что ваша любовь вас покинула навсегда!

– В кого же это я, по-твоему, влюбился?

– В Настю Потапову! Вы в кои-то веки нашли женщину своей мечты, и теперь, когда она умерла, испытываете настоящую боль.

Зверев почувствовал раздражение. Глупая девчонка, да что она понимает…

– Настю мне жаль, я виню себя в её гибели, но любовь тут ни при чём.

– Как это ни при чём? Вы, известный сердцеед, от одного вашего взгляда женщины сходят порой с ума. Не все, конечно.

– Это ты себя, что ли, имеешь в виду?

– Не важно! И пожалуйста, не злитесь! Ещё раз повторяю, я подсела к