— Слушай, Волдырь! Ведь выбора у нас все одно нет!

— А вот это точно.

— Давай покемарим. Надо сил набираться.

На этом их разговор закончился. Через некоторое время, убедившись, что Мирон равномерно посапывает, Парфен достал ручку и листок бумаги. Почесав за ухом, он принялся писать письмо Татьяне. Письмо было самое обыкновенное. Только два момента в нем присутствовали обязательно. В тексте мелькнула фраза «две недели» и в конце не было подписи. Тем самым Григорий давал знать капитану Тарасову, что все идет нормально и побег должен состояться через две недели.

Покончив с этим, он заклеил конверт и тоже прилег на боковую. Но никак не мог уснуть. Тревожил раненый бок, чуть-чуть потягивая. Но уснуть он не мог не из-за раны. Вспоминался первый побег. Тогда тоже все были подмазаны. И побег удался, в чем Парфен не сомневался с самого начала. Но почему-то Калган нашел их первым, а не менты! Спасибо, что Сурок не струхнул. Перед Гришкиными глазами вновь живо нарисовалась картина того дня: Сурок, то и дело шмыгающий ладошкой по физиономии, и лежащий на полу уголовник по кличке Калган.

Тарасов ничего так ему толком тогда не объяснил. Хмурясь, еле выдавил из себя, что им самим еще разобраться нужно, почему ситуация вышла из-под контроля и откуда взялся третий беглец.

Гришку это тоже интересовало, не в пример больше, чем все остальное. И еще одна вещь волновала его очень сильно: почему, собственно, все привязались именно к нему, чем он таким особым выделился? Ну, Гена Хворост, пацаны, понятно: им есть за что не любить его. Тот мог отследить его, пустить маляву на зону, что он и сделал. Но устроить Калгану побег?! Вряд ли! Костя — второй лидер бригады — оставался на свободе. Тарасов совсем не желал на эту тему разговаривать, но все же Гришка вытянул из него и эту информацию.

Некоторое время Парфен думал, что попытки убрать его — Костиных рук дело. Но постепенно он отошел от этой мысли. «Не в таком он сейчас положении, чтобы думать о мести. Ему бы от ментов схорониться. Да и силенок нет — всю бригаду подчистую загребли! И от легавых беречься нужно, и от старых врагов — упаси господь! Один ведь остался! Чалый, правда, убежал! Но тот что может?! Ему бы так же, как и Косте, забиться подальше и не дышать. Небось у каждого районного отделения портреты на розыск висят!»

И все же факты оставались фактами. И нападение на муровскую хату, где был убит друг Тарасова, случилось сразу после побега Чалого из «Матросской тишины». И Калган как нельзя более кстати вынырнул! Да и на зоне как он вместе с Самосвалом оказался? Именно на той, куда Парфена определили. Кто мог разнюхать, как?!

Ну, с Самосвалом все понятно. Он за Улыбку, босса своего, с Гришкой поквитаться хотел. Тот — бык тупой! Но Калган не из таких! Тарасов его правильно определил — тот стараться только за бабки мог. Кто же ему заплатил за него, Парфенова Григория?!

Одно успокаивало Гришку — после его мнимой гибели, смены фамилии и лица все это уже осталось в прошлом. Ну, а вопросы оставались вопросами! Узнает ли он на них когда-нибудь ответ? Он глубоко сомневался в этом. И все же его не покидала тревога, прошлое еще может подкинуть ему сюрприз.

* * *

Пошла вторая неделя, бок затянулся и только иногда напоминал о себе. Мирон сдержал обещание, и из больнички их выписывать не спешили. Приходил режимник и допрашивал их. Но с начала разговора Гришка сразу усек, что разбор драки для него — пустая формальность. Скорее всего, начальник и так знал, что Север решил двум московским понтарям правилку устроить. Стукачей, работающих на ментов, хватало. Пробыв в палате недолго, режимник ушел.

— На следующей неделе, в пятницу, уходим, — вечером тихо шепнул Мирон. Он уже тоже оклемался, лишь иногда морщился при резком движении.

«Надо будет Тарасову маякнуть!» — сразу же подумал Парфен.

Неделя в лагерной больничке пролетела быстро.

— Ничего с собой брать не будем! — учил молодого друга Мирон. — На той стороне нас тачка будет ждать. Там все: одежда, бабки!

Утром, в пять часов, раздался осторожный стук в дверь.

Парфен с Мироном были уже готовы. Стараясь не шуметь, они прошли по коридору. Вел их, как успел разглядеть Гришка, прапорщик из вохровцев.

— Из больнички я вас вывел, — тихо он шепнул беглецам. — Теперь сами пробирайтесь к люку. Идите за вторым бараком. Разводящий задержит часового. Люк сейчас открыт наполовину. Сиганете, крышку задвиньте за собой. А дальше уж как бог даст.

— Держи, — Мирон протянул ему свернутые в трубочку купюры. — Это вторая половина, как обещал.

— Торопитесь! У вас на все про все — пять минут!

Не прощаясь и не сказав друг другу больше ни слова, они расстались. Зэки нырнули в темноту зимнего предрассветного утра. За углом второго барака они на мгновение притаились, глядя на темный контур административного здания. Гришку пробирала дрожь. Достаточно было мелочи, чтобы все сорвалось. И тут уже не помог бы беглецам никто: ни купленные Мироном лагерные менты, ни капитан Тарасов с федералами. Но все пока шло нормально.

Лучи прожекторов гуляли по запретке, тщательно подметая охраняемую территорию. Вот прожектор захватил чуть левее, скользнул по тому самому заветному люку. Гришка даже со своего места увидел, что крышка его сдвинута в сторону. Как раз настолько, чтобы мог пролезть человек.

«Увидел нас часовой или нет?» — внезапный страх горячей волной окатил мозг. Рука Мирона неожиданно сжала его бицепс. Видно, московский авторитет подумал о том же самом. Мгновение — и луч равнодушно побежал дальше.

— Давай! — сипло выдавил из себя Мирон и первым рванул на открытый участок. Гришка, не помня себя, бросился следом.

— Двигай!

Они вдвоем положили чугунный кругляш на место и оказались в полной темноте. Только Гришка подумал об этом, как луч карманного фонарика прорезал тьму.

«Молодец, все предусмотрел!» — невольно отметил Гришка.

Он хотел шагнуть вперед и едва не поскользнулся. Низ колодца превратился в каток. На почти горизонтальном участке скопилась вода еще с осени. Теперь она замерзла.

Только бы не промерзла труба!

Луч фонаря остановился на отверстии трубы. Диаметр вполне достаточный, чтобы пролез Гришка, а вот Мирон?! Но раздумывать было некогда. Мирон, сопя, полез первым.

— Подталкивай сзади, а то застряну! — услышал Парфен его шепот. Вытянув руки вперед, он двинулся следом. Ему почти ничего не было видно, лишь где-то впереди за массивной фигурой товарища проглядывался чуть-чуть свет фонарика.

Время потеряло