Тем не менее Миллингтона, как и многих викторианцев, занимали темы, связанные с потусторонним миром. В апреле 1872 года в лондонском издании «Темпл Бар» (Temple Bar) был анонимно опубликован рассказ «Не из мира живых» (No living voice), и лишь много позже, уже в XX веке, «Индекс викторианских периодических изданий Уэллсли» установил авторство Миллингтона. Известны и другие его рассказы о призраках: например, в 1877 году он опубликовал, уже под своим именем, рассказ «Призрак дома Кентербери» (The ghost in Canterbury house) в журнале «Час досуга», а в 1880-м в «Собственной газете мальчика» появился его юмористический рассказ «Как мой дедушка встретил привидение» (My grandfather’s Ghost Story). Развязки этих двух историй в чем-то схожи: рассказчики сами разоблачают собственные предрассудки, а сверхъестественные явления объясняются вполне естественными причинами. И только в рассказе «Не из мира живых» привидение настоящее. Возможно, именно поэтому священник и предпочел этот рассказ опубликовать анонимно.

Его взгляды на сверхъестественное точнее всего выражены в лекции на такую сомнительную с точки зрения церкви тему, как «феномен сновидений, ясновидения и месмеризма», которую он прочел в 1852 году в Нортгемптоне. Сверхъестественную природу этих явлений от отвергал и стремился объяснить их физиологией и физикой, признавая при этом главенство души и существование мира духов.

Несмотря на то, что многие произведения Миллингтона дошли до наших дней, сейчас они почти забыты, а о личности автора мы знаем крайне мало. Архивы переписей населения сообщают сухие факты: имел сына, держал гувернантку и четверых слуг – вот и все, что известно о нем 150 лет спустя.

Интересно также отметить его родство с Эллен Миллингтон, писательницей и переводчицей, которая приходилась ему то ли сводной, то ли родной сестрой. Она переводила с немецкого и французского книги о немецком романтизме и христианской иконографии, написала серию статей о короле Артуре, труд о геральдике в истории, поэзии и романтике и даже учебное пособие для школьниц о богах Греции. Также состояла в переписке с писательницей Шарлоттой Мэри Янг и была соавтором ее книги «Биографии добрых женщин» (Biographies of Good Women).

Скончался Томас Стрит Миллингтон в 1906 году в возрасте 84 лет.

Роберт Хью Бенсон

Рассказ отца Маклсфилда

* * *

На следующий день за обедом Монсеньор Максвелл объявил, что уже позаботился о вечернем времяпровождении. Вчера на Палатинском холме он познакомился с неким священником, с которым приключилась одна занимательная история. Завтра утром священник уезжает в Англию, так что это единственная возможность его послушать.

– Он поведал мне в двух словах, что произошло, – продолжил монсеньор, – и мне его рассказ показался весьма примечательным. Однако пришлось немало потрудиться, чтобы он согласился повторить эту историю для всех нас сегодня вечером. В конце концов, он уступил. Надеюсь, джентльмены, вы не считаете, что я взял на себя слишком большую смелость.

Отец Маклсфилд прибыл к ужину.

Это был сухощавый мужчина непримечательной внешности, невысокий, седой, с крючковатым носом. За ужином он был немногословен, но когда мы поднялись в зал, он без малейшего смущения занял свое место и бесстрастно заговорил, не глядя ни на кого из присутствующих:

– Некогда я знал одну девушку из католической семьи, которая вышла замуж за протестанта в три раза ее старше. Я убеждал ее этого не делать, но мои уговоры были тщетны. Когда иллюзии девушки рассеялись, она принялась писать мне жалобные письма о том, что на самом деле в ее супруге нет веры ни на каплю. Он оказался закоренелым безбожником, отвергал даже само бессмертие души.

Через два года семейной жизни старик скончался. Ему тогда было около шестидесяти, но до самой смерти он был весьма крепок и бодр.

Когда он слег, его жена послала за мной. Я неоднократно беседовал с ним, но напрасно. Старик честно признавался, что хотел бы уверовать, даже говорил, что мысль о небытии для него нестерпимо тяжела; будь у него дети, он не противился бы так смерти – если бы в мире осталась его плоть и кровь, он мог бы утешать себя тем, что в некотором роде продолжает жить; но у него нет никого-никого, и это невыносимо.

Отец Маклсфилд скептически хмыкнул и скрестил руки на груди:

– Надо сказать, то, как он уходил из жизни, стало мучением для всех. Этот грубый, физически довольно сильный старик то и дело поминал кладбище и, представьте себе, даже червей, отчего его жена – бедное дитя – в полуобморочном состоянии покидала комнату. Я полагаю, он всю жизнь вел себя столь же безнравственно.

Под конец, сказать по правде, стало совсем скверно. В старике не было жалости к жене, ни капли. Одному Богу известно, зачем она за него вышла! Агония продолжалась очень долго: старик хватался за ткань балдахина, выкрикивал какие-то слова, и все они были о смерти и тьме. Сдается мне, цепляясь за эти занавеси, он пытался уцепиться за жизнь. Перед самой кончиной он сел в постели, выпрямился и леденящим душу взглядом уставился в открытое окно.

Следует заметить, что прямо под окном начиналась длинная аллея, усеянная опавшими листьями и усаженная с обеих сторон лаврами; их ветви смыкались над тропой, давая густую тень даже летом. Противоположный конец аллеи упирался в ворота церковного кладбища.

Отец Маклсфилд сделал паузу, чтобы высморкаться, а затем продолжил, все так же не глядя ни на кого из присутствующих:

– В общем, когда старик умер, его пронесли по этой самой аллее, а потом похоронили.

Его жена пребывала в таком состоянии, что я просто не смел оставить ее одну. Она была напугана до смерти – и в самом деле, все это было ужасно. Но уезжать из дома она отказывалась. Вбила себе в голову, что это было бы жестоко по отношению к покойному. Дважды в день она молилась на его могиле. Тем не менее, она никогда не проходила через лавровую аллею; вместо этого шла в обход через сад и нижние ворота, а возвращалась либо тем же путем, либо через верхний сад.

Так продолжалось примерно три или четыре дня. Старик умер в субботу, похоронили его в понедельник. Это было в июле, умер он около восьми часов.

Я собирался уехать в первую субботу после похорон. Пока что мой кюре вполне справлялся сам, но я не хотел, чтобы он проводил службу без меня второе воскресенье подряд.

В пятницу за ланчем вдова – ее сестра, к слову, приехала на похороны и все еще оставалась в доме – так