я беззвучно прокрался мимо, почти вслепую находя путь среди деревьев. Через некоторое время я наткнулся на тропу, и она привела меня к дороге, по которой я проходил прошлым вечером. Я шел куда глаза глядят, желая лишь одного – оказаться как можно дальше от проклятого дома. Едва начало светать и детали пейзажа вокруг стали различимы, я заметил, что навстречу мне движется небольшая группа людей. С немалым удовольствием я увидел, что во главе ее идет мой приятель Capo di Polizia.

– Так вот вы где, Inglese[86] наш многострадальный! – вскричал он. – Задали вы хлопот! Где вас носило? Слава Господу, вы целы и невредимы! Но что случилось? Вы будто привидение увидели.

Я рассказал, как сбился с дороги и где нашел приют.

– И что там с вами приключилось? – с тревогой воскликнул он.

– Ночь выдалась беспокойная. Не мог заснуть. Сбежал, и вот я здесь. Не могу более ничего добавить.

– Придется добавить, дорогой сэр! Простите, но вы обязаны рассказать мне все. Я должен знать, что произошло в доме. Мы давно за ним наблюдаем, поэтому, когда я узнал, что вчера вы пошли гулять в эти места и не вернулись, я испугался, что вы попали в беду. Мы как раз шли вас искать!

Вдаваться в подробности у меня не было сил, но я рассказал, что слышал ночью странные звуки; и тогда начальник полиции настоял, чтобы мы повернули обратно. По дороге он рассказал мне, что этот дом известен как прибежище banditti[87]; домовладелец укрывал их, хранил добычу и помогал сбывать награбленное.

Прибыв на место, начальник полиции приказал своим людям начать обыск. Хозяину и еще одному человеку, который тоже находился в доме, было велено присутствовать. Комнату, в которой я провел ночь, изучили со всей тщательностью. Пол там был то ли цементный, то ли гипсовый, так что звуки сквозь него не проходили. Стены оказались прочными, в хорошем состоянии и без щелей. Одним словом, ничего, что могло бы хоть как-то объяснить странное ночное происшествие, не обнаружилось. Затем настал черед обыскать комнату на первом этаже – ту, что располагалась прямо под моей: в ней с виду не было ничего кроме соломы, сена, дров и досок. Разворошив солому на кирпичном полу, полицейские заметили, что в одном углу кирпичи уложены неровно, будто пол недавно разбирали.

– Вскрывайте пол, – сказал офицер. – Если что-то спрятано, то здесь.

Хозяин дома разволновался.

– Стойте, – закричал он. – Я сам все скажу! Все расскажу, только давайте выйдем отсюда!

– Вскрывайте. Мы сами разберемся.

– Дайте мертвым покоиться с миром, – срывающимся голосом простонал хозяин. – Ради всего святого, выйдите из комнаты и выслушайте меня!

– Продолжайте, – приказал сержант своим людям, которые уже взялись за кирки и лопаты.

– Не могу на это смотреть! – вскричал хозяин. – Слушайте же! Там тело моего сына, единственного сына! Оставьте его покоиться с миром… если он и впрямь упокоился… Его ранили в драке и притащили сюда умирать. Я надеялся, что ему станет лучше, но ни врача, ни священника мы не нашли, и, несмотря на все наши усилия, он скончался. Оставьте его! Или сперва пошлите за священником! Сын умер без исповеди, но в этом нет моей вины. Вдруг еще не поздно спасти его душу…

– Но почему вы похоронили его здесь?

– Не хотели поднимать шум. Никто не знал о его смерти, и мы тихо его закопали; это место ничуть не хуже других подходит мертвым. Мы бедняки, у нас нет денег на церемонии.

В конце концов правда вышла наружу. Отец и сын были членами банды грабителей. Под полом дома они прятали добычу, здесь же хоронили убитых – мы обнаружили множество гниющих тел: люди, ночевавшие в комнате, где я спал, там же встречали свою смерть. Сын действительно был похоронен в указанном месте. Его смертельно ранили в стычке на дороге, но умер он не сразу и все умолял, чтобы привели священника, который отпустил бы ему грехи – как все католики[88], он верил, что только это могло спасти душу от геенны огненной. Но напрасно просил он отца привести исповедника к смертному одру, напрасно убеждал его порвать с шайкой убийц и жить честно: мольбы сына остались без внимания, его предсмертным увещеваниям отец не внял.

Если бы не таинственное предупреждение, разбудившее меня и заставившее покинуть дом этой ночью, на душу старика легла бы тяжесть еще одного преступления.

Эти тяжкие вздохи, эти тщетные попытки выговорить хоть слово, эти ужасные стоны – что это было? Голос не из мира живых. Вот моё мнение, и больше мне сказать об этом нечего. Добавлю лишь, что он спас мне жизнь, одновременно положив конец кровавым деяниям в этом доме.

В тот же вечер мой паспорт прибыл с дилижансом из Рима, и поутру я отправился в Неаполь. Когда мы пересекали границу, к нам приблизился высокий человек, одетый в длинную грубую рясу нищенствующих монахов и маску с отверстиями для глаз. В руке у него была жестяная коробка для пожертвований: звеня горсткой монет, он протягивал ее к пассажирам, повторяя монотонно: «Anime in purgatorio! Anime in purgatorio[89]!»

Я не верю ни в чистилище, ни в пользу молитв об умерших; но я все же опустил серебряную монету в коробку, подумав о неосвященной могиле в лесу. И моя молитва вознеслась к небесам со всей искренностью: «Requiescat in pace![90]»

Об авторе

Томас Стрит Миллингтон родился в 1821 году в Лондоне в семье клерка адвокатской конторы. Жизнь он посвятил служению церкви: был младшим священником в церкви Гроба Господня в Нортгемптоне, а к 40 годам стал викарием прихода Вудхауз Ивс при церкви Святого Павла.

Писал он очень много, причем не только приличествующие священнику теологические труды, но и многочисленные приключенческие рассказы, повести и романы для детей и юношества, которые при жизни автора активно публиковались.

Имя Миллингтона регулярно появлялось на страницах развлекательных журналов, в том числе популярных в викторианскую эпоху изданий «Собственная газета мальчика» (Boy’s Own Paper) и «Час досуга» (The Leisure Hour), в которых в разные годы публиковались также произведения Жюля Верна и Артура Конан Дойла.

Романы печатались и отдельными изданиями, в период с 1847 по 1905 год вышло не менее пятнадцати книг, некоторые из которых продолжали переиздаваться и через двадцать лет после смерти автора.

Родители юных читателей Миллингтона могли не волноваться – даже в приключенческих историях автор придерживался христианских ценностей. Например, в одной из рецензий на книгу «Через огонь и воду» (Through Fire and Though Water)