и ненависть сложнее. Если страх она знала не понаслышке, то вот с ненавистью у Умки были проблемы. Дело в том, что ненависть красных и чёрных аур она воспринимала как проявление неживой природы. Разве можно ненавидеть огонь за то, что он тебя обжигает? Поэтому Умка не знала ненависти. Но передача чувств и откачка энергии — это практически всё, что Умка могла сделать с аурами, а ей нужно было передать ощущения. И для этого она собиралась использовать чувственных паразитов.

Достав из-под горшка гусеницу, она соломинкой стала ковырять её нежное тело, ожидая, когда явится чувственный паразит. Паразит явился: крохотный, маленький. Своими аурными щупальцами Умка схватила паразита и стала удерживать на месте. Приходилось прилагать усилия, чтобы не раздавить и не поглотить паразита, уж больно тот был слаб и мелок. Замученную насмерть гусеницу Умка закинула себе в рот и пережевала. В принципе, диета из насекомых была уже не нужна, но привычки оставались привычками. После жёстких жучков гусеницы и личинки были почти деликатесом. Маленький чувственный паразит даже не дёргался. Недолго думая, она решила поступить с паразитом так же, как и с мышкой: напоить его энергией своей ауры. В конце концов, в аурном зрении энергетические существа и живые несильно отличаются. Умка пустила по щупальцу энергию. Паразит поглотил её, и ему это так же понравилось. Он даже подрос. По-видимому, концентрированная энергия была ему приятнее, чем чувство боли, которым он питался. Потом Умка вместе с энергией отправила ему чувство симпатии. Вот это паразиту явно не понравилось: он пошёл волнами и чуть не лопнул. Видимо, паразит, способный питаться болью, от других чувств мог просто сдохнуть. Да и может ли существо, питающееся ощущениями, воспринимать чувства? Они, конечно, похожи, но на самом деле совсем разные.

«И как его приручать?»— думала Умка, напитывая паразита энергией, от чего тот снова вырос.

Умка отпустила паразита, и тот попытался убраться по своим делам. Естественно, щупальца снова его схватили, не дав незадачливому серому колобку улететь далеко. Эльфийка долго раздумывала, чем бы его связать. Зверушка по-своему полезная и её явно можно использовать как оружие, но совершенно не поддаётся приручению и на контакт не идёт. А всё, что может его удержать — это её аурные щупальца. Умка посмотрела на свои щупальца, потом на паразита, потом снова на щупальца. Мозг занимался непривычным делом: он придумывал. Крайне неприятное и забытое занятие. Шестерёнки в голове проворачивались медленно, со скрипом, осыпая с себя годами нараставшую ржавчину, и этим процессом причиняли боль хозяйке. Спустя какое-то время в разум Умки постучалась идея, и она рубанула другим своим щупальцем по тому, которым удерживала паразита. На Умку навалилась усталость и лёгкое недомогание. Ей удалось отсечь кусок своей ауры, и за это пришлось платить самочувствием.

«Но оно того стоило», — примерно так подумала Умка, глядя на результат.

Отсечëнный кусок ауры никуда не делся, а растёкся по паразиту, словно липкая сеть, и приобрёл серый мертвенный цвет. Теперь Умка могла легко передвигать его в пространстве. Сам паразит передвигаться не мог, но зато статично держался в той точке пространства, где его оставили. Сеть ауры, облепившая паразита, не мешала контактировать с ним. Она могла спокойно просовывать аурное щупальце через сеть и напитывать его энергией. Паразит рос, как на дрожжах, и даже не пытался вырваться из аурной сети. Умка попыталась бросить его, как мячик, но ничего не получилось. Опутанный паразит застывал там, где контакт с аурным щупальцем разрывался. Слив в паразита весь остаток энергии, Умка оставила его за пределами клетки, чтобы случайно не задеть паразита своим физическим телом, и задремала от усталости. А на утро её разбудил вопль боли и звон упавшей на пол железной посуды. Толстый гоблин, что приносил ей еду, валялся на полу и прижимал к себе ногу. Видимо, он нёс ей утреннюю баланду, и случайно задел спутанного паразита ногой. Судя по тому, как долго и упорно гоблин потирал ногу, пытаясь унять боль, Умка поняла, что переборщила с энергией, влитой в паразита. Чтобы на достаточное время парализовать противника, ей хватит куда меньше времени.

«Болевая мина», — неожиданно всплыло в голове Умки название того, чем она тут занимается.

Наконец, гоблин смог унять боль в ноге. Зелёный толстяк не понял, что с ним произошло. Скорее всего он подумал, что ногу просто свело судорогой… очень сильной и болезненной судорогой. Но это было случайное попадание чувственного паразита в конечность. А если паразит угодит в крупный нервный узел, такой как позвоночник или головной мозг… О-о-о, боль будет зубодробительная, может даже, гоблин потеряет от неё сознание. Но нельзя, чтобы он шумел: крики могут привлечь остальных гоблинов. Предвкушая воплощение своего плана, Умка плотоядно улыбнулась и пожалела об этом. Так как толстый гоблин не стал ходить за чистой едой, а собрал с пола то, что рассыпал, и бросил Умке в лицо. Наверное, подумал, что эльфийка ехидничает, глядя на его страдания.

Умка не обиделась и даже порадовалась: сегодняшняя баланда состояла из хорошо проваренной картошки, свежих огурцов и даже немножко сала — роскошь, блин! Гоблин сменил горшок с нечистотами на пустой и оставил кружку с водой. Умка быстро подобрала всё, что ей принесли, не забыв при этом оставить корочку сала для Мими и Пипи с их выводком. Потом, поймав и замучив таракана, отрывая ему лапки, приманила нового чувственного паразита. Эльфийка решила бежать сегодня, так как днём Паук сел в рикшу, запряжённую двумя гоблинами, и отправился в сторону поселения. То, что она где-то на краю городских пустошей, она поняла уже давно, кроме как в этом доме на десятки метров никаких других аур не было. Разве что ауры мелких животных, вроде зайца или некрупной собаки. А куда ещё можно ехать из пустошей, если не в сторону поселения людей? Можно, конечно, ещё в сторону внешней стены, к поселениям гоблинов. Но что там делать человеку? Опутанного аурой паразита она подвесила под потолком, чтобы его наверняка никто не зацепил и до него можно было быстро дотянуться. Энергетическое существо с удовольствием лопало даруемую энергию и росло. После завтрака прискакали Мими и Пипи. Умка проделала с самцом ту же процедуру, что и с Мими, и даже проще. Мими уже каким-то образом подготовила его к общению с Умкой, да и на эльфийке остался запах Мими. Самец оказался чуть умнее и деловитее самки, своей подозрительностью он чуть ли не спрашивал: «Хозяйка, что тебе надо?».