материализовалась фигура в чёрных одеждах с песочными часами.

— А смысл его убивать? Мёртвый он ничего не скажет, ну повезло ему что-то украсть у людей, в следующий раз они будут просто бдительнее, а если он кого-то убьёт, то люди перекроют эту лазейку. Отпусти его.

Рвач отошёл к своему углу. Пётр, чтоб лишний раз не провоцировать гоблинов, остался пока сидеть на коленях. Смерть с часами перевернула их, задавая бег времени заново и исчезла также внезапно, как появилась.

— Что ты хочешь за своё рыгалово, убогий? — спросил Пузан.

Пётр облегчённо выдохнул.

«Оскорбляет. Это хорошо, если оскорбляет, значит это нормальное «мирное» общение. Вежливые гоблины куда страшнее. Да ещё эта смерть с часами», — подумал Пётр, а в слух сказал. — Блестючки.

— Ха-ха-ха, — развеселился Пузан, потом снял с себя одну монету и бросил Петру. — Это всё?

— Я могу достать больше рыгалова, но мне нужны блестючки, люди любят блестючки и за это могут дать больше рыгалова.

— Приноси рыгалова, будут блестючки.

— Но без блестючек мне не дадут рыгалова.

— Не мои проблемы. Эй, Рвач, Дубина, выбросите этот кусок дерьма на улицу, он мне начинает надоедать.

— А можно мы его ещё изобьём?

— Конечно.

— Подождите, вождь Пузан, у меня есть для вас подарок, — сказал Пётр, когда его уже волокли за руки на улицу.

— Подарок? Я люблю подарки.

— Вот, это вам, — Пётр протянул Пузану три гранаты с выдернутыми чеками.

— Что это?

— Блестючки, я нашёл их в городе.

— Красивые. Пожалуй, велю Рвачу и Дубине тебя не бить.

Пётр пересыпал гранаты в ладоши Пузана и на секунду замер. Потому что увидел в потухших глазах рабыни огонёк узнавания. Она знала, что это смерть и идут её последние секунды жизни, но промолчала. На секунду их взгляды пересеклись, и Пётр прочитал в них благодарность. Рабыню уже всё так достало, что жизнь ей была не мила. Пётр поспешил наружу, на таймере оставалось меньше двадцати секунд.

— Скорее, Пузан требует вас к себе! — сказал Пётр охранникам.

Те почему-то даже не поставили его слова под сомнение. Через десять секунд внутри раздался взрыв. Ну, как взрыв, как будто люстру уронили. Прохожие снаружи дома даже и внимания на это не обратили. Подпирающий дверь снаружи Пётр заглянул внутрь. И м-м-мда. Стекольные гранаты — это жутко. Разрушительная сила у них слабая, но вот зона покрытия просто страшная. Все находящиеся внутри превратились просто в искромсанный стекольными осколками фарш. Особенно досталось Пузану, его тело напоминало кровавую воронку. Охранникам, стоящим в углах, повезло больше, доспехи защитили их корпус, но их головы были буквально нашпигованы стеклом. Предстояла грязная работа, нужно было выковырять из этого месива стекла и плоти золотые украшения, а ещё поискать какой-нибудь тайник Пузана. Вряд ли он все свои цацки цеплял на себя. Жалко, не удалось вызнать побольше о таинственном старике, с которым ведут дела некоторые гоблины. А ещё было жалко рабов, которые умерли как сопутствующий ущерб. Но для них теперь всё самое страшное позади, головы он им резать не будет, может, повезёт, они восстанут и немножко уменьшат поголовье гоблинов в округе. Ситуация с рабами была мягко говоря Петру непонятна, официальная позиция поселения — это «все пропавшие считаются погибшими». Спасательные операции местными властями не проводятся, во избежание провокации гоблинов на крупный конфликт. Если какие вылазки в дикие поля и проводятся, то только частными лицами. И Пётр не одобрял такого положения вещей, но кто он такой? Даже не переселенец, так, простой житель с правами домашнего любимца и пропавшей хозяйкой.

— Ладно, не стоит задаваться этими политическими вопросами, — сказал Пётр, складывая всё, что блестит, в мешок. — Мне ещё хозяйку свою спасать надо.

Глава 10 "Беги Умка, беги!"

— Никуда не годится, — сказал мужчина, из которого Паук сделал себе послушную куклу. Сейчас он изображал отца семейства (приёмного или настоящего, Умка не вдавалась особо в подробности) и листал школьный дневник.

Паук каждый вечер устраивал такие тошнотворные постановки или, как он это называл, «спектакли». Результат всегда был один: единственные актёры этой постановки будут избиты и унижены. Почему актёры? Да потому, что дети — брат и сестра — единственные, кто не понимает, что вокруг происходит. Паук загадил им мозг так, что они сами себя не помнят. Тут уже начинаешь думать о том, как повезло тем двоим, кто сейчас играет родителей, им просто убили мозг, они теперь без приказа даже поесть не могут. На сцене царил сумбур, куклы откровенно халтурили. Но Пауку было уже всё равно, он давно уже спятил со своими постановками и дожидался кульминации. Постановка «семейный ужин», вот сейчас будет ссора.

— Литература — два, письменность — два, математика — два, — мужчина встал и, замахнувшись дневником, отвесил пацану пощёчину, потом стал нервно ходить взад и вперёд. Спустя несколько кругов остановился и вернулся к мальчишке, навис над ним, опершись кулаками о стол. — Ты позоришь меня своими выходками. Что мне с тобой делать?

Мужчина медленно повернул голову в сторону девочки, и та аж сжалась от страха. Мальчишка, поняв, что весь негатив переходит с него на сестру, схватил мужчину за руку и залепетал.

— Нет, прошу, только не её, это я виноват. Наказывай меня.

— Отвали!

Мужчина сильно дёргает рукой, но мальчик не отпускает. Из-за резкого рывка мальчишка поднимается в воздух и цепляет за собой часть посуды и еды на столе. Слышен звук бьющегося стекла, шлёпанье об пол какой-то каши или гущи супа. Женщина-кукла заходится заливистым и нездоровым смехом, девочка пытается сжаться на стуле в комок и отчаянно закрывает глаза от страха.

— Посмотри, какой срач ты навёл! — мужчина переворачивает стол, отчего оставшаяся посуда и еда оказываются на полу. — Это ты во всём виноват, ты меня позоришь!

Всё действо продолжается под безумный смех женщины и плач девочки. Кукла-мужчина не двигается, ждёт, пока мальчишка, лежащий на полу, посмотрит на него. Когда это наконец происходит, мужчина набрасывается на мальчишку и начинает пинать его в живот.

— Почему… ты не можешь… быть… как все?! — чередовал он побои со словами.

— Братик! — пискнула девочка и попыталась броситься мальчишке на помощь.

Но не успела: хохочущая женщина поймала её.

— Смотри, — сказала она девочке, держа её за голову, тем самым не позволяя ей отвести взгляд в сторону. — Это всё из-за тебя.

Собственно,