о детях. Я постучал ручкой по зубам и сверился с пометками в блокноте.

– Конор, я заметил один любопытный нюанс: ты все время говоришь в прошедшем времени – они играли, Пэт приносил Дженни подарки… Что-то изменилось?

Конор оценивающе уставился на свое отражение в зеркале, словно разглядывая непредсказуемого и опасного незнакомца.

– Он – Пэт – потерял работу.

– Откуда ты знаешь?

– Днем он сидел дома.

Значит, Конор в то время был в логове – следовательно, его и самого нельзя назвать трудолюбивой рабочей пчелкой.

– И ковбои с индейцами закончились? Объятия в саду – тоже?

Снова эта серая холодная вспышка.

– Увольнение кому угодно вдарит по мозгам. Он такой не один.

Как быстро он бросился на защиту Пэта. Я не мог понять, делал ли это Конор ради Пэта или ради себя самого.

– По-твоему, у него помутилось в голове? – спросил я, глубокомысленно кивая.

– Возможно. – Он снова насторожился, напряг спину.

– Почему тебе так кажется? Приведи пару примеров.

Конор неопределенно дернул плечом.

– Не помню, – ответил он категоричным тоном, давая понять, что эту тему он больше обсуждать не намерен.

Я откинулся на стуле и стал неторопливо черкать что-то в блокноте, давая Конору время успокоиться. Воздух в комнате нагревался, казался плотным и колючим, словно шерсть. Ричи шумно выдохнул и начал обмахиваться воротом футболки, однако Конор как ни в чем не бывало сидел в пальто.

– Пэт потерял работу несколько месяцев назад, – сказал я. – Когда ты начал проводить время на Оушен-Вью?

Секундная пауза.

– Давно.

– Год назад? Два?

– Может, год. А может, и меньше. Я не считал дни.

– И как часто ты туда приезжал?

Снова молчание, на этот раз более долгое. Им все сильнее овладевала настороженность.

– Смотря по обстоятельствам.

– По каким же?

Конор пожал плечами.

– Друг, я ведь не прошу предоставить расписание с печатью. Скажи хоть навскидку. Каждый день? Раз в неделю? Раз в месяц?

– Пару раз в неделю. Или даже реже.

Что означало – по крайней мере, через день.

– А в какое время – днем или ночью?

– В основном ночью. Иногда днем.

– А позавчера ты тоже отправился в свой загородный домик?

Конор откинулся на стуле, сложил руки на груди и уставился в потолок.

– Не помню.

Конец разговора.

– Ладно, – кивнул я. – Если не хочешь пока об этом говорить, не страшно. Тему можно и сменить. Давай-ка поговорим о тебе. Чем ты занимаешься, когда не дрыхнешь в заброшенных домах? Работа есть?

Нет ответа.

– Ах ты господи. – Ричи закатил глаза. – Да из тебя клещами слова не вытянешь. Думаешь, мы арестуем тебя за то, что ты айтишник?

– Не айтишник. Веб-дизайнер.

А веб-дизайнеры знают о компьютерах достаточно, чтобы удалить с них данные, – как в случае Спейнов.

– Вот видишь, Конор. Не так уж сложно, правда? В веб-дизайне нет ничего постыдного. Таким, как ты, платят хорошие деньги.

Конор мрачно хмыкнул, по-прежнему глядя в потолок:

– Вы так думаете?

– Кризис, да? – Ричи щелкнул пальцами и указал на Конора. – Все было в ажуре, ты на всех парах шел к успеху, рисовал сайты, и вдруг – бах! – кризис, и ты уже на пособии.

Снова этот горький смешок.

– Если бы. Я фрилансер, мне пособие не положено; когда кончилась работа, кончились и деньги.

– Вот лажа! – Ричи распахнул глаза. – Брат, тебе жить негде? Так мы тебе поможем, сейчас я сделаю пару звоночков…

– Черт возьми, я вам не бродяга подзаборный. У меня все супер.

– Да ты не стыдись. В наше время куча народу…

– Только не я.

Ричи глянул с недоверием:

– Правда? Ты живешь в отдельном доме или в квартире?

– В квартире.

– Где?

– Киллестер.

Север Дублина, весьма удобно для регулярных поездок в Оушен-Вью.

– С кем делишь – с девушкой, с приятелями?

– Ни с кем. Я живу один, понятно?

Ричи поднял руки:

– Просто пытаюсь помочь.

– Не нужна мне ваша помощь.

– Конор, у меня вопрос, – сказал я, с интересом разглядывая ручку, которую крутил в пальцах. – У тебя водопровод в квартире есть?

– А вам-то что?

– Я полицейский. Люблю везде совать нос. Водопровод?

– Да. И горячая, и холодная вода.

– Электричество?

– Что за хе… – буркнул Конор, закатив глаза в потолок.

– Не выражайся, сынок. Электричество есть?

– Да. Электричество. Отопление. Плита. Даже микроволновка. Вы кто, моя мамочка?

– Отнюдь, дружище. Потому что меня интересует следующее: если у тебя уютная холостяцкая берлога со всеми удобствами и даже с микроволновкой, то какого черта ты по ночам ссышь из окна в ледяной крысиной норе в Брайанстауне?

Повисло молчание.

– Конор, мне нужен ответ.

Он упрямо выдвинул подбородок.

– Потому что мне это нравится.

Ричи встал, потянулся и закружил по комнате развязной подпрыгивающей походочкой, которая – в любой подворотне – не предвещает ничего хорошего.

– Приятель, так не пойдет, – сказал я. – Потому что – останови меня, если для тебя это не новость, – две ночи назад, когда ты не помнишь, что делал, кто-то забрался в дом Спейнов и убил всех.

Конор не пытался притворяться потрясенным. Губы его сжались, словно его скрутило резкой судорогой, однако больше на лице не дрогнул ни один мускул.

– Поэтому нас, естественно, интересуют все, кто связан со Спейнами, – продолжал я, – особенно люди, у которых отношения со Спейнами, скажем так, необычные. И мне кажется, что твой домик для игр соответствует нашим критериям. Можно даже сказать, что мы очень заинтересованы. Я прав, детектив Курран?

– Мы заворожены, – ответил Ричи из-за плеча Конора. – Подходящее слово, да?

Он намеренно действовал Конору на нервы. Угрожающая походка не напугала Конора, но мешала ему сосредоточиться, не давала замкнуться в молчании. Я почувствовал, что мне все больше нравится работать с Ричи.

– Пожалуй, “заворожены” сойдет. Я бы даже сказал, что мы зациклились. Двое детей погибли. Лично я – и, думаю, не я один – готов на все, чтобы упечь за решетку отмороженного пидора, который их убил. И мне хочется думать, что любой добропорядочный гражданин желал бы того же.

– Стопудово, – одобрительно заметил Ричи. Круги сужались, становились быстрее. – Конор, ты с нами, да? Ты же добропорядочный гражданин, верно?

– Понятия не имею.

– Ну так давай выясним, – любезно предложил я. – Начнем вот с чего: за последний год, когда ты баловался незаконным проникновением, – дни ты, конечно, не считал, тебе просто нравилось там бывать, – ты не замечал каких-нибудь сомнительных персонажей, которые ошивались в Оушен-Вью?

Конор пожал плечами.

– Это означает нет?

Молчание. Ричи шумно вздохнул и, жутко скрипя подошвами, заскользил по покрытому линолеумом полу. Конор поморщился.

– Да. То есть нет. Я никого не видел.

– А позапрошлой ночью? Конор, кончай заливать, ты ведь там был. Видел кого-нибудь