здесь немало и все мы тоже бедны, и живем подаянием. Но ради любви к Господу, к которой ты взываешь, мы тебе уделим часть собранной милостыни.

По завершении этого краткого слова странник вошел в трапезную, и братья сразу же узнали под плащем пилигрима своего учителя. Сконфуженный министр протянул ему свою миску и хлеб. Франциск сел у очага, поставил миску в золу и, прихлебывая, заговорил как бы сам с собою. Что же до братьев, то они уже не осмеливались открыть рот даже, чтобы доесть обед.

— Ну вот, — говорил он, — теперь я сижу, как настоящий брат-минорит. Но когда я вижу накрытый и украшеный подобным образом стол, я не узнаю в нем стола нищих, которые ходят по домам, прося подаяния. Нам все же надлежит следовать примеру смирения и бедности Иисуса Христа, потому что к этому мы были призваны, что и исповедовали перед Богом и людьми. То же и с нашими столами: если братья приглашают нищего, нужно, чтобы он сидел на равных и рядом с ними, а не так, чтобы нищий располагался на земле, а братья — на высоком месте.

Так он вел себя с несогласными братьями всегда: смирение, добрый пример, проповедь конкретных дел, страдание. Он видел злоупотребления, но знал только один способ борьбы с ними: принимать их на себя, т. е. быть вдвойне строгим по отношению к себе, еще тверже соблюдать правило, еще больше каяться. Цель была двойная: искупление и воспитание. Обладая душой мистика и искателя приключений, испытывая нужду в преданности и тайно желая сочувствия, неся в сердце разрушительный дар поэта и сковывающую созерцательность, он не мог вводить в строгие рамки высвобождаемые им силы.

У него был талант поэта, но не было организаторских способностей, он имел волшебное чутье учителя, но не обладал энергией приора и аббата. Полная неспособность к подобным практическим делам увеличивалась и из-за его утонченной воспитанности, глубочайшего смирения, которое всегда диктовало ему искать не первое, а последнее место и не слишком полагаться на собственные силы, и, наконец, из-за болезней, все более частых и серьезных. Эти причины и побудили его в 1220 году отказаться от должности генерала Ордена на собрании капитула в Сан Микеле. Вместо себя он предложил Пьетро Каттани и сказал собравшейся братии: «Я теперь для вас умер, но вот наш брат Пьетро Каттани, и все мы должны ему подчиняться».

И первым преклонил перед ним колени и обещал слушаться и почитать. Затем святой Франциск встал и поручил заботам Господа свое монашеское семейство. Братья плакали, словно этот уход означал близкую смерть учителя. Действительно, Франциск хотел умереть для власти еще до гроба, но эта добровольная смерть созидалась отчасти и усилиями его непослушных братьев, и в этом ее подспудный драматический смысл.

Одному из братьев, который сокрушался о его отречении, он сказал: «Сын мой, я люблю братьев, как могу, но, если бы они следовали за мною, я возлюбил бы их еще больше и не отошел бы от них».

Впрочем, он никогда не гневался на тех, кто ему противоречил или обижал его: он молился и забывал. Бывало и так, сознавая свое истинное значение и преданность огромного числа братьев, оставшихся верными госпоже Бедности, он ощущал собственное могущество: «Если бы я захотел, Господь заставил бы всех братьев бояться меня так, как не боятся ни одного власть имущего на свете!»

«Если бы я захотел!» Но он не хотел этого. Он предпочитал оставаться «меньшим». Человеколюбие и святость соработали его желанию быть «меньшим», давая ему и муку и радость.

А тем временем его Круглый Стол разделялся на два крыла, правое и левое, гвардию защитников госпожи Бедности и паладинов здравого смысла, безумцев и мудрецов. В глубине души блаженный Франциск стоял на стороне безумцев.

РЫЦАРИ ЗДРАВОГО СМЫСЛА

Но все братья его Ордена были одновременно и львами, и овцами Господними. Для Франциска идеал рыцаря совмещал наибольшую силу с наивысшей мягкостью, но в реальной жизни его окружали совсем другие люди. С 1212 года заметной фигурой среди его последователей стал Илия Бомбароне из Бевильо, что рядом с Ассизи, сын болонского купца. Из обойщика и детского учителя Псалтыри ему удалось, благодаря способностям, стать студентом Болонского университета — перед тем, как войти в Орден. Здесь он с самого начала обнаружил немалую энергию, умение разбираться в практических вопросах, широту и конструктивность суждений. Все это понравилось святому Франциску, ведь он всегда был готов восхищаться достоинствами других людей, особенно теми, которых не находил в себе, и вот в 1217 году брат Илия Бомбароне назначается главой экспедиции в Святую Землю. В 1221 году умирает Пьетро Каттани, безупречный и верный рыцарь первого часа, пожилой каноник, которого святой Франциск всегда из уважения называл «мессер» и который сохранил к своему молодому наставнику почтительное отношение сына. Брат Илия избирается генералом Ордена именно потому, что Франциск признавал за ним дар руководителя.

Брат Илия очень любил учителя, но рядом с ним он всегда был, как человек рядом со святым. Франциск жил верой, Илия разумом; Франциск хотел завоевывать людей одною любовью, Илия — грандиозными свершениями и великолепными богослужениями, которые должны были поражать воображение; Франциск рассчитывал всегда только на промысел Господень, Илия — и на собственные силы; Франциск внутренним зрением проникал в души и события и решал все вопросы, исходя из вечных критериев и не заботясь о земных последствиях, как например, это было с первыми миссиями за границу, окончившимися полным провалом, хотя сама идея этих миссий просто гениальна; Илия видел мирян и братьев такими, какими они представали в данный конкретный миг и не удовлетворялся исключительно сверхъестественными решениями.

Здравый смысл сразу же помог ему распознать трудности, вставшие на пути к совершенной бедности, к которой стремился Франциск. Так Илия оказался на стороне братьев-раскольников. Большинство из них было министрами (т. е. главами общин и провинций, уже по своему положению принимающими участие в борьбе и облеченными ответственностью). Все они выступали против братьев, абсолютно верных духу наставника сверх всякого «разумения человеческого».

Представители каждого крыла имелись везде, где были минориты. Примирить их было очень нелегко, поскольку наиболее ревностные сторонники той или иной точки зрения отстаивали свою непогрешимость с таким фанатизмом, что не боялись даже восставать против гвардианов[20]. Брат Илия спросил у святого Франциска, как должно поступать с непослушными братьями, и святой Франциск ответил письмом, которое нельзя перечитывать без волнения, потому что лучше всякого документа оно свидетельствует о том, как святой умел любить и