– Будете вилять, точно замочим, – пообещал Сергей. –Спрашивай, Робчик!

И умник отчеканил:

– Вопрос первый: что такое «полицаи»? Вопрос второй: чтотакое «зомбоиды»? Вопрос третий: что такое «мутанты»? Вопрос четвертый: чемзанимается Санаторий? Вопрос пятый: как туда попасть? Это первая порция. Хотитедожить до второй – отвечайте.

И щелкнул предохранителем. Лысый задрожал.

Если уж кончать, то лучше сначала блондинистую уродину,подумал Дронов. Она меньше знает, а Петрович пускай поглядит, что его ждет.

И Роберт, похоже, пришел к такому выводу.

– Нет, начнем с дамы. Лейдиз фёрст.

Перевел ствол на Алину.

Та быстро сказала:

– Илья Петрович обманул вас. Папка фальшивая. Ваша подругаздесь, на подземном этаже. В боксе.

Сергей вздрогнул, а Дарновский, молодчага, на нервы временитратить не стал – резко повернулся к профессору.

Тот укоризненно пробормотал:

– Ах, Алина, Алина… – И медленно, неохотно кивнул.

– Ну-ка, встали, – страшно волнуясь, приказал Дронов. –Ведите!

Шли в таком порядке: впереди Петрович с Сергеем, сзадиРоберт тащил под руку сникшую Алину.

Из коридора в подвал вела лестница, закончившаяся стальнойдверью.

– Этот код я знаю, – сообщила блондинка – видно, очень уж ейумирать не хотелось.

Потыкала пальчиками, и массивная створка открылась. За нейбыл типа тамбур, длиной метра три, а потом еще одна дверь.

– Но второй код знает только Илья Петрович, – заложиланачальника Алина.

– Петрович нам откроет, правда? – Сергей слегка двинуллысого локтем под ребра.

– Да-да, конечно, – пробормотал тот.

Он здорово нервничал – всё не мог попасть в нужные кнопки.

А Сергея трясло от возбуждения. Неужели сейчас он увидитМарию?

– Если вы, гады, с ней что-нибудь…

– Нет-нет, уверяю вас, она совершенно здорова!

Наконец-то.

Вторая дверь тоже открылась.

– Если позволите, я первый, – сказал профессор. – Тут нужнознать, где включается свет.

И шагнул вперед, в темноту.

Дронов хотел последовать за ним – вдруг сзади крик, грохот.

Обернулся, видит – Роберт согнулся пополам, а блондинистаятихоня с размаху рубит его ребром ладони по шее.

Пистолет упал на пол, Дарновский и вовсе скрючился в трипогибели. Дернулся Сергей за иголкой, но Алина уже выпрыгнула назад, налестницу и захлопнула за собой дверь. Повернулся в другую сторону – и успелувидеть, что вторая дверь тоже захлопывается.

Вот и Режим включился, да что проку?

Ломанулся Дронов в одну створку, во вторую. Куда там. Изгранатомета не прошибешь.

И все равно, рассвирепев, он раз за разом кидался на сталь,бил по ней ногами, кулаками – аж пена изо рта полезла.

Дарновский, одной рукой нянча зашибленный пах, другой –затылок, тягуче простонал:

– Угомониись ты, бульдоозер! В башкее отдаает. Неяасно чтоолии? Конеец нам. Сгореелииии…

Мелодия, как всегда, проснулась первой.

Сначала Роберт услышал ее мощное, торжественное рокотание,потом открыл глаза, увидел белый потолок и капельницу возле кровати, вдохнулспецифический больничный запах и сказал себе: «Это я очнулся после аварии, сомной должно случиться что-то чудесное – я это твердо знаю».

Потер глаза, потому что изображение расплывалось и двоилось– гораздо сильнее, чем если он просто снимал очки.

Но лучше видно не стало. Тогда он повернул голову, увиделтумбочку и пошарил по ней рукой.

Очков не было. Разбились, что ли? Жалко, «Кристиан Диор»все-таки.

Странно. У меня очки «Кристиан Диор», а хожу в индийскихджинсах за 12 рублей. Он наморщил лоб, мучительно приводя в порядок механизммышления и памяти.

Привел.

Вспомнил.

Рывком приподнялся.

Зараза! Где очки? Ничего толком не разглядишь!

Близорукость у Роберта была не ужасная, минус два, вообще-тоон более или менее мог обходиться и без очков, если, конечно, не вел машину. Ноза время отключки его зрение катастрофически ухудшилось. Вместо окна он виделсветлое пятно, вместо лампы под потолком – круг, а углы довольно просторнойпалаты (или камеры?) и вовсе расплывались.

Спокойно, сказал себе Дарновский. Нужно привести этот хаос вупорядоченное состояние. Восстанавливаем цепь событий.

Десятое мая – помню.

Сумасшедшую гонку по Артюховскому лесу, а потом через поле –помню.

Потом подслушал внутренний голос гаишника: «Они, блин,точно! Срочно по рации…» и сообразил, что угнанная «нива» в розыске.Разбежались с Дроновым. Что после? Ах да, Нина.

Он поморщился.

Когда понадобилось найти какое-нибудь пристанище, таксказать, базу, Роберт поступил просто. Пошел в интеллигентное место, к театруна Таганке, дождался, когда в антракте публика выйдет на улицу подымить ипошарил взглядом по глазам одиноких женщин. У одной прочел – на свой счет:«Смотрит на меня, вот бы подошел. Симпатичный, и кажется не жлоб. Остынь,Нинок, тебе не светит». Все женщины вокруг, разумеется, казались емупоразительно некрасивыми, но эта и по стандартным понятиям была нехороша собой:полноватая, нос уточкой, не шибко ухоженная. В общем, типикал«старая-дева-синий-чулок». Он еще покрутился возле нее, дособирая информацию.Одинокая. Переводит с английского и репетиторствует. Неплохо зарабатывает.Живет одна. Мужика нет и уже не надеется. Себя называет «Нинок».

У нее и перекантовался, пока вел наблюдение за особняком вЧернопосадском переулке. Ходил туда, как на работу, с раннего утра до позднеговечера, а по ночам расплачивался за приют – утешал домохозяйку посредствомпсихоанализа и сексотерапии. С последним было без проблем. Как вспомнит«Афродиту в пене» – сразу герой-любовник.