- Ты поэтому со мной на неделе не общался? - тихо спросила я. - Мне показалось, что ты нарочито держал дистанцию.

Эрик кивнул.

- Только так можно было понять, ушла ли из тебя тьма насовсем или просто притаилась… Были у меня сомнения. Не распространялся о них, чтобы попусту тебя не пугать. На неделе не заметил за тобой вспышек тьмы, но, видимо, они были короткие и исключительно ночные… Легкое недомогание-то у многих жертв после облавы в Гелион-Сити наблюдается, но потом само проходит. Я ожидал, что у тебя будет такая же реакция, и тьма рассеется. Но она не ушла, а только затихла на время. Отсрочка - это, конечно, хорошо, но тебе нужно справляться с этим самостоятельно. Потому что длительная отсрочка может привести потом к длительному выплеску энергии, от которой ты можешь пострадать… Я этого себе не прощу. Поэтому мне лучше пока не контактировать с тобой без острой необходимости.

- А она у меня очень острая, эта необходимость. И постоянная, - возмущенно буркнула я.

Нет, ну так нечестно! Только я до расплавления стального сердца добралась, а теперь мне нужно держаться от него подальше? Не хочу!

Эрик хохотнул, глаза его лучились смехом.

- У меня тоже острая необходимость быть рядом с тобой. Придется нам с тобой потерпеть. Будет у тебя стимул быстрее осваивать эмоциональные блоки. Потом наверстаем, хм? У меня на тебя большие и далеко идущие планы, незабвенная.

Он приподнял мой подбородок и коснулся легким поцелуем губ. Такой вроде бы простой, но такой важный жест, вселяющий веру в себя.

Я бы хотела обвить руками шею Эрика и углубить поцелуй, но совсем рядом за дверью послышались голоса целителей, напомнившие мне о том, что я нахожусь сейчас не в том месте, где можно расслабиться и позволить себе нырнуть в омут с головой.

Эрик молча отстранился и направился к выходу из палаты. На миг задержался, взявшись за дверную ручку и тепло улыбнувшись мне.

- Ты справишься, Элли. Ты сильная. Ты сможешь. Я в тебя верю. И я мысленно всегда рядом с тобой.

Глава 32. Вдох-выдох

Дни мои превратились в какую-то идиотскую рутину. Я просыпалась рано утром, за два часа раньше обычного времени. Потому что теперь целый час уходил у меня на медитации и дыхательную гимнастику, после которой меня еще около часа проверяли и сто раз перепроверяли лекари. Лишь убедившись в моей безопасности для других студентов, меня отпускали на занятия.

Дико не высыпалась и еще больше раздражалась от этого. Ходила хмурая и крайне недовольная жизнью.

Улыбалась только запискам Эрика, которые то и дело обнаруживала у себя между тетрадями да учебниками. Без подписи и со стертыми магическими следами ауры (памятуя о любопытстве студентов, ага), но мне и так было понятно, кому принадлежат эти строки.

Он контактировал со мной сейчас только на занятиях, как и предупреждал. Но изливал свои сожаления по этому поводу в таких красивых словах, что я каждый раз сидела с глупой улыбкой и таким приятным ощущением нежности и нужности.

Честно говоря, только эти записки и придавали мне моральных сил.

А вот по ночам было очень плохо. Меня каждую ночь лихорадило, как будто внутренности хотели вывернуться наизнанку.

Профессор Тойфиль, который теперь по утрам и вечерам обучал меня сдерживающим практикам и эмоциональным блокам, объяснял, что это связано с сопротивлением темной материи, которую я весь день держала в узде. Ночью она пыталась прорваться наружу и “взять свое”, потому меня крыло нещадно. Это было вроде как временной неизбежной стадией, поэтому нужно было только переждать, перетерпеть.

Иногда терпелось легко, а иногда не очень. Ночью меня запирали в индивидуальной палате так, что открыть комнату можно было только снаружи. При всем желании я бы не смогла выйти из лазарета и попросить дать мне успокаивающие зелья или что-нибудь вроде того. Мне строго-настрого запрещено было покидать ночью свой нынешний изолятор, чтобы никого вокруг не травмировать всплесками темной магии.

Выть хотелось от этого…

В одну ночь было совсем плохо.

Профессор Тойфиль предупреждал, что в наших практиках мы подобрались к моменту пика, и возможно обострение тьмы. Поэтому морально я была готова ко всему. Морально… Но не физически.

От сильного сопротивления у меня поднялась высоченная температура. Жар не спадал, суставы ломило так, будто их болезненно крутили в разные стороны. В груди пекло, и было так больно, что слезы невольно катились по щекам. Боль была не постоянной, а накатывала порывами, резкими приступами. Буквально сгибала меня пополам. Состояние было из разряда “проще умереть”, честное слово.

В момент особо острого приступа, когда даже дышать от боли стало невозможно, я почувствовала, как меня обнимают сильные руки и прижимают к себе.

- Дыши, Элли, дыши.

Глубокий голос был слаще любой спасительной микстуры. Я уткнулась носом в шею Эрика, пытаясь унять лихорадочную дрожь во всем теле. Слабость была такой дикой, что я даже обнять не могла в ответ. Не говоря уже о том, чтобы что-то сказать осмысленно. Поэтому просто наслаждалась нежными поглаживаниями по спине, голове и легкими поцелуями в висок.

Всё-таки пришел. Говорил, что не будет ко мне приближаться, пока я обучаюсь эмоциональным блокам, но все равно пришел.

- А тебе… Можно ко мне приходить? - со всхлипом спросила я.

- Нельзя. Но тебе очень плохо. Не могу оставаться в стороне. Мне от этого самому дурно.

Чуть не расплакалась от захлестнувших эмоций, если честно.

Ослабшими руками обняла Эрика и прикрыла глаза, потихоньку успокаиваясь.

Его объятья лечили лучше любой сыворотки и дыхательной гимнастики. Болезненные спазмы в теле понемногу сходили на нет, сердце билось спокойнее, а высокая температура улетучивалась на глазах. Пожалуй, даже слишком резко: от таких перепадов в теле меня накрыло еще большей слабостью, и я уже даже пошевелиться не могла.

Впрочем, Эрик не торопился отпускать. Он словно бы вбирал из меня излишки тьмы, или рассеивал их - не знаю… А что, если ему самому потом будет плохо? Мне бы этого совсем не хотелось…

- А тебе… Не плохо? Рядом со мной? Я… могу тебе навредить?

- Нет, Элли, не беспокойся об этом. Твоя тьма для меня не заразна. Это в Преисподней меня все вокруг отравляло, потому что там нет ни единого лучика света, за который я мог бы зацепиться. А во мне самом нет ни единой капли тьмы, которая могла бы разрастись под напором твоей черной магии.

- Это хорошо, - устало выдохнула я. - Не хочу делать тебе больно…

Не знаю, как долго мы так сидели с Эриком в обнимку, но когда мне стало значительно легче, я почувствовала, как объятья ослабли. Эрик явно собирался уйти, но я вцепилась в него как могла крепко и горячо попросила:

- Останься со мной. Пожалуйста.

Эрик замер на миг, перестав гладить. Я не смотрела на его лицо, но представляла, что скорее всего его губы сейчас плотно сжаты в тонкую нить, а цепкий взгляд вперился в меня с целой бурей эмоций.