— Павел Иванович, вопрос вполне здравый. — Олег Павлович Крутиков начал дипломатично. — При проектировании лунных баз в них закладывается определенная избыточная прочность на случай попадания метеорита. Но этот метеорит не должен превышать массу в один килограмм и его скорость должна быть не более двадцати километров в секунду.

— Иными словами, Олег Павлович, база может выдержать энергию точечного удара в двести миллионов джоулей? — быстро перемножив в голове необходимые цифры, спросил академик Хохлов.

— Совершенно верно, Сергей Павлович.

— А какова энергия этого астероида? — тут же за всех спросил премьер-министр.

— Ну, это можно легко подсчитать. Если это каменный метеорит, то его масса равна... — академик быстро нажал несколько кнопок в своем ноутбуке, — а его кинетическая энергия... — снова несколько нажатий кнопок, — порядка восьми на десять в тринадцатой степени джоулей. То есть в двести тысяч раз больше, чем может выдержать база.

— Мда... — неопределенно проговорил Кедрин, — не астероид, а чуть ли не ядерная бомба.

Гнетущую тишину, которая вновь возникла в зале, решительно рассеял министр обороны:

— Я предлагаю идти двумя путями. Первое — в срочном порядке оснастить нашу ракету системы «Защита» аппаратурой, способной наводить ракету на цель, подсвечиваемую лазерным лучом. Затем запустить эту ракету и попытаться уничтожить астероид. И второе — срочно подготовить «Прорыв» для эвакуации на транспортере и, в случае необходимости, эвакуировать корабль.

— Мы не успеем установить на ракету необходимую аппаратуру, — тихо проговорил Крутиков и тут же добавил чуть громче. — Не успеем, потому что ее у нас просто нет.

— Взять подобную с других систем, — не сдавался министр обороны.

— Все равно придется дорабатывать. Затем необходимо ее будет испытать. А у нас нет на это времени. Осталось всего сорок дней.

— Если мы уточним с помощью лазеров системы «Эшелон А» траекторию этого астероида, то мы довольно точно сможем вывести на него нашу ракету и взорвать ее боеголовку по радиокоманде, — предложил Хохлов.

— Это другое дело, — согласился Крутиков.

— Но позвольте! Эта ракета, так сказать, не совсем наша. Система «Защита» — это международная система, — неожиданно сказал молчавший до сих пор министр иностранных дел Панов.

Все посмотрели на министра. Тот на мгновение задумался, затем продолжил:

— В соответствии с международным законом о космической безопасности эту ракету мы можем применить лишь по резолюции ООН.

— У нас на нее не остается времени, — резко воскликнул Кедрин.

— А ее никто брать и не собирается, Вадим Александрович. — Президент Объединенной Руси, чуть прищурившись, посмотрел на Кедрина: — Что-нибудь придумаем для мировой общественности. В первый раз, что ли. А, Сергей Петрович? — и президент перевел насмешливый взгляд на министра иностранных дел.

— Конечно, придумаем, Владимир Сергеевич.

Все в зале рассмеялись.

— Подвожу итоги обсуждения, — выждав небольшую паузу, заговорил Орлов. — Министру обороны Игорю Петровичу Круглову поручается за два дня организовать при помощи системы «Эшелон А» точное вычисление траектории астероида. Также вам, Игорь Петрович, совместно с министром стратегических исследований Олегом Павловичем Крутиковым поручается подготовка ракеты системы «Защита» к пуску с обеспечением подрыва ее боеголовки по радиокоманде. Вам, Олег Павлович, кроме того, поручается ускорить работы, обеспечивающие возможность эвакуации корабля «Прорыв» на космодром базы «Восток». Ну, а мы с Павлом Ивановичем берем на себя запудривание мозгов мировой общественности. Собираемся через два дня в это же время. Вопросы есть?

— Мне тоже приходить? — Хохлов вопросительно смотрел на президента.

— Естественно, Сергей Павлович. Вы хоть и не член Совета безопасности, но в данном случае вы незаменимы. Еще вопросы?

— Ну, это скорей не вопрос, а пожелание, — произнес Панов. — Может, через два дня Игорь Петрович нам скажет, что этот астероид пролетает мимо.

— Что, Сергей Петрович, не хотите принимать участие в запудривании мозгов мировой общественности? — весело спросил Орлов.

Все вновь рассмеялись. Когда смех утих, тихо заговорил академик Хохлов:

— Если мои предположения о физической сущности гиперпространства верны, то этот необычный астероид не пролетит мимо «Востока». Если хотите, то это нам испытание на зрелость. Последний экзамен Бога.

Луна. Море Дождей.

База «Восток» Объединенной Руси.

23 мая 2190 года. Воскресенье. 20.15 по СЕВ.

Факс с легким жужжанием выплюнул из себя листок бумаги. На фирменном бланке Министерства стратегических исследований — буквы МСС, поддерживающие земной шар, — бесстрастно значилось:

Совершенно секретно

Начальнику лунной базы «Восток»

полковнику С. П. Богомазову

Предписываю Вам срочно разработать план-график по обеспечению транспортировки корабля «Прорыв» на космодром базы. Готовность к транспортировке обеспечить к 24-00 по СЕВ 01. 07. 90 г. План-график представить на утверждение к 16-00 по СЕВ 01. Об. 90.

Министр стратегических исследований

О. П. Крутиков

Начальник Управления космических исследований генерал-лейтенант

В. И. Сидорук.

«Так, если до сих пор сборочные работы на базе шли в темпе спокойного вальса, то с завтрашнего дня это уже будет быстрый фокстрот». Чертыхнувшись про себя, начальник лунной базы «Восток» нажал кнопку экстренного вызова ведущих специалистов.

Земля. Сто двадцать километров над Памиром.

Космическая орбитальная станция «Эшелон А7».

26 мая 2190 года. Среда. 4.10.

Звезды безмолвно отразились в бронированном стекле иллюминатора. На этом видимая жизнь орбитальной станции замерла. Бесстрастно выплюнутая через антенну в космос серия цифр высветилась на мониторе в Центре управления космическими военными объектами в виде сообщения: «Объект "Эшелон А7" нацелен. Расчетное время активации 4:15». В правом верхнем углу монитора высветился обратный отсчет: «100». Чуть ниже вспыхнула надпись: «Введите код разрешения на активацию». Коротко взвыла сирена. Человеческие пальцы сделали несколько уверенных нажатий на клавиатуре компьютера. Его монитор тут же откликнулся строчкой: «Код разрешения принят. Активация разрешена».

«70... 60... 50» — цифры бесстрастно появлялись и исчезали на мониторе, неуклонно приближаясь к нулю.

«40... 30... 20» — в огромном теле станции бесшумно открылись клапаны. И два газа, сжатые огромным давлением в специальных баллонах, с радостным шипением устремились по газопроводам, чтобы пару мгновений спустя, пройдя специальные сопла, смешавшись, заполнить громадную камеру.