процентов… Я даже подумал было, что ослышался, но Козырь тут же развеял мои сомнения.

– Сергей, я понимаю, что тебе кажется эта цифра кажется достаточно большой, но сам рассуди… Бизнес у вас прёт, и я уже слышал про интерес к нему тольяттинской братвы. А там ребята серьёзные. Что вы им сможете противопоставить? В случае чего к кому побежишь помощи просить? Правильно, к Иванычу. И нам придётся впрягаться за вас с Гошей по полной, и не факт, что обойдётся без двухсотых, причём с нашей стороны тоже.

Хм, видно, нахватался специфических терминов на «очень крайнем юге», где Антон, по его словам, когда-то успел послужить.

– Не слышал насчёт интереса со стороны тольяттинских, – сказал я. – Но даже если и так… Антон, 30 процентов мы не потянем. Если будем отдавать половину, то наше предприятие остановится в своём развитии. Мы даже не сможем обеспечивать запчастями сломавшиеся маршрутные такси. Нам ещё кредит почти год выплачивать.

– Ты утрируешь, – выдал умное словечко Козырь. – Мы с Иванычем прикинули хрен к носу, посчитали, выходит, что для вас с Гошаном получается не самый плохой вариант. Прибыль будет, и на запчасти останется, и на баб с рестораном, и кредит понемногу выплатите. А если серьёзные ребята наедут, может потерять всё, включая жизни. В общем, вы с Гошей подумайте, а завтра я жду от вас ответа. Завтра в семь вечера здесь же.

Он бросил на стол несколько купюр, поднялся и, не прощаясь, направился к выходу. А я остался сидеть как обухом по голове ударенный. Интересно девки пляшут! Все наши с Гошей планы по выходу в долларовые миллионеры, выходит, накрылись медным тазом. Ну может и не в долларовые, но накрылись. И послать Козыря с Иванычем не пошлёшь. Вон как Чернышёв быстро устранил Емелю, и ничего ему за это не было, никто не стал вписываться за вора в законе. А уж за меня не будет и подавно, кто я такой?

Так что с его точки зрения всё выглядит даже где-то логично. Но я-то на своём месте, и Гоша на своём, почему мы должны жертвовать чем-то ради личного благополучия Козыря и в первую очередь Иваныча? А в том, что эти деньги пойдут в их личное пользование, я нисколько не сомневался. Во всяком случае бо́льшая часть точно, разве что по мелочи что-то раздадут пацанам, чтобы те не возбухали.

Да-а, куда ни кинь – всюду клин. Попал, как кур во щи. Вот тебе, бабушка, и… Тьфу, чего это меня на поговорки понесло! Совсем, видно, безысходность обуяла. Так не пойдёт, надо встряхнуться, взять себя в руки… И вообще, утро вечера мудренее… Да что ж такое, все поговорки уже перебрал!

Надо будет с Гошей хотя бы перетереть. По идее он сегодня уже должен быть дома, мы до обеда с ним в районную администрацию мотались, а потом в автобазу, составлять список нужных запчастей для наших автобусов.

Гоша был дома. Открыв дверь, удивлённо заморгал, но я первый спросил:

– Привет! Есть время?

– Для тебя – сколько угодно.

– Давай поднимемся ко мне, разговор серьёзный.

Мы уединились на кухне. Бабуля нам не мешала, она ушла к соседке языком чесать, так что под крепкий чай мы вели беседу. Я в деталях пересказал Гоше разговор с Козырем, тот озадаченно крякнул, потёр свой пока ещё не такой мясистый, как у его отца, нос.

– Я так понимаю, это вроде как ультиматум? – выдал он с утвердительной интонацией.

– Понимай как хочешь, – вздохнул я. – Ест какие-нибудь соображения?

– А какие тут могут быть соображения? У нас нет другого выхода, кроме как соглашаться. Не согласимся – Иваныч с Антоном нам такую заподлянку могут устроить… Если вообще не грохнут нас, – добавил он совсем упавшим голос.

– Вот и я о том же подумал. Тут впору не чай, а водку с расстройства хлестать.

– А у тебя есть? – с надеждой посмотрел на меня Гоша.

– Ты чего это, пить начал?

– Надо же когда-то начинать.

Я достал из холодильника бутылку «Зубровки», откупорил и разлил прямо в чайные чашки, грамм по сто. К моменту, как пришла бабуля, мы выдули полбутылки. Заглянув на кухню, бабушка малость округлила глаза, увидев наше «чаепитие», однако ничего не сказала, только поздоровалась с Гошей и ушла в комнату. Впрочем, мы решили, что с нас хватит, у соседа с непривычки глаза собрались в кучу, и он встал, покачнувшись. Пришлось его довести до квартиры и сдать на руки малость охреневшей матери.

Утром, что удивительно, Гоша был как огурчик. Сначала позвонил по телефону, потом припёрся ко мне.

– Дёрнешь?

– Не, – замотал он головой. – мне отец какие-то немецкие таблетки дал с утра, сразу всё прошло. Серый, он ведь всё знает.

– Кто знает?

– Отец мой. Ты уж извини, я вчера по пьяни проболтался про наши проблемы.

Ну вот, блин, только этого не хватало! Ну Гоша, впредь ты от меня и рюмки не дождёшься!

– И что он?

– Не знаю, я отрубился. А с утра ничего мне не сказал, только вот таблетку дал. Ну и я не спрашивал. Сказал, что сегодня мне лучше дома отлежаться.

– Понятно…

На самом деле всё было совсем непонятно. Понятно было то, что отец Гоши должен как-то отреагировать, так как дело касается его сына. Задета, так сказать, честь семьи. И как взрослый и более опытный человек он может дать и совет, и сам предпринять какие-то действия.

Вопрос – какие? Я знаю, что у него в банке есть своя служба безопасности, которая, не исключено, способна выполнять и не совсем законные действия. Рискнёт ли Марк Ефимович дать приказ разобраться с Чернышёвым и Козырем? На этот вопрос может ответить только сам Абрамов.

А что, если… Хм, заманчиво, но согласится ли на это Марк Ефимович? Это надо с ним самим перетереть.

– Твой отец ещё дома?

– Не, он как уехал к 8 утра – я к тебе сразу.

– А дома он, я так понимаю, появляется не рано?

– Ещё как не рано, бывает, и в 10, и 11 вечера возвращается.

– Сможешь устроить мне с ним встречу в банке, желательно до обеда?

– Зачем это тебе?

– Есть у меня одна мыслишка. Тебе потом скажу, не хочу сглазить. Ну так что, устроишь?

– Да не вопрос, могу прямо сейчас с твоего позвонить.

– Валяй.

Секретарша сразу же соединила Гошу с отцом, тот быстро доложил мою просьбу и, положив трубку, кивнул мне:

– Ну что, можешь ехать. Сказал, что до двенадцати часов время у тебя есть. Охрана