Мариночка провела на нижний этаж, прошла по мрачному коридору, какие бывают во всех больницах, остановилась около двери, выкрашенной белой краской, и, вынув из кармана халата старинный ключ, каким запирали амбары, открыла тугой замок. Дверь оказалась тяжелой, как в бункере. Мариночка сунула руку в проем, зажглась тусклая лампочка.

Перед Варварой предстали уходящие в темноту ряды стеллажей, туго забитых медицинскими папками. Пахнуло пылью, старой бумагой и спящим временем.

– Девушка, что мы ищем? – фамильярно спросила Мариночка. Явно намекая, что без ее услуг искать можно до конца вселенной.

В кошельке у Варвары осталась тысяча. Намек она не поняла.

– Мне нужны выписки по отказникам за 11, 12 и 13 июня 1991 года.

Хмыкнув, Мариночка дернула плечиками и углубилась в недра архива. Исчезнув за полками, она появилась довольно неожиданно и протянула пожелтевший листок. Это была справка о мальчике. Мамой была записана женщина с обычной, незнаменитой фамилией.

Справку Варвара вернула.

– Это все?

– Все, – ответила Мариночка с улыбочкой. Глазки маслено блеснули.

Ну конечно: сестра-хозяйка считала архив своей законной грядкой. На которой должны расти купюры. Бизнес небольшой, но надежный.

– Вот что, Мариночка, – сказала профайлер Ванзарова ласковым тоном, от которого леденели студенты. – Я занимаюсь расследованием двух убийств. Если вы будете скрывать информацию, пойдете соучастником. Сейчас вызову бригаду, – блефуя до конца, Варвара вытащила смартфон. – Отсюда уедете в наручниках прямо в тюрьму. А затем я постараюсь, чтобы вы лишились этого теплого местечка навсегда…

Мариночка была не слишком умна, но соображала быстро. Глазки заморгали, ручки сжались, она тяжело задышала.

– Ой, ну что вы… Ну зачем… Я просто забыла…

Тут сестра-хозяйка сунула руку за дверной проем и, как фокусник, вытащила бумажку желтоватого цвета. Варвара взяла листок так, чтобы тайна сохранилась несколько лишних мгновений. Она смотрела прямо в испуганные глазки.

– Кто спрашивал эту выписку?

Мариночка потупилась.

– Никто…

– Не врите… Иначе вы пошли бы искать. Справка лежала у вас под рукой. Говорите. Или вызвать бригаду?

– Ну хорошо, хорошо, – Мариночка разгладила натянутый халатик. И призналась.

Примерно неделю назад появлялся приятный мужчина, который интересовался выпиской. А вчера приходила женщина, которая хотела выкупить бумажку. Но так и не появилась. Мужчину Мариночка узнала по фотографии в Яндексе. А вот женщину описать не смогла: средних лет, ничего особенного…

– Сколько запросили с первого клиента? – спросила Варвара, сворачивая Яндекс.

– Тысячу, – застенчиво ответила она.

– С женщины уже тысячу долларов… Нет, евро. Или больше? Покупка ценная.

Мариночка была само раскаяние.

– Не говорите главврачу, меня уволят… Я больше не буду… Честное слово…

Ну конечно, она будет. Снова и снова будет. Как устоять перед соблазном легкого заработка? Варвара не хотела об этом думать. Не знает Мариночка, как ей повезло. А ведь могла лежать на пороге архива с перерезанным горлом. Как горничная Зарема.

Она глянула на выписку. В графе «отец» стоял прочерк. В графе «мать» фамилия была выскоблена до дырок. Тем не менее у девочки было особенное имя. Чернильной ручкой было записано: «Алябина Маргарита Семеновна». Причем красными чернилами, какими записана дата выписки из роддома. Наверное, тогда же сделана. У кого хватило задора записать ребенка с таким именем?

Адрес указывал, куда отправился брошенный младенец.

Варвара тщательно сфотографировала справку. Проверила, как получились снимки. Затем заставила Мариночку держать справку перед собой. Сделала фото с ней и справкой. Как фотографируют преступника.

– Кто бы ни пришел за справкой, назначайте передачу на следующий день, – стала распоряжаться Варвара. – Звоните и сообщаете мне об этом человеке. Если появится женщина, которой хотели продать, скажите: найти пока не смогла, буду искать. Чтобы она вам поверила, увеличьте цену. Вам все ясно?

Мариночка обещала выполнить точно. Некоторые люди понимают только страх или деньги. Чаще те, кто понимает деньги, понимают и страх. Так вот устроено.

Когда надо больше всего, Варвара не могла позвонить брату. Борис поймет, что она влезла, куда не велел… Игнатьеву звонить пока не с чем. В списке осталась последняя кандидатура. Был мужчина, который умел решать вопросы. Правда, не забывая о собственной выгоде.

Тэд не подвел. Не прошло пятнадцати минут, как он перезвонил и обрадовал: Варвару ждут с распростертыми объятиями. Как помощника главного мецената и благотворителя. Друг готов был подвезти братку на Васильевский остров. Нет, он не искупал свою вину. Чувство стыда Тэду было не знакомо. Наверняка уже забыл, как сжульничал со Светланой Миковой. За новую услугу вскоре что-то потребует. Но это будет потом. А сейчас Варвара сказала: «Спасибо, Тэд, что бы я без тебя делала». И отправилась на станцию метро «Маяковская».

Директором детского дома оказалась пожилая женщина в больших очках. Варвару она встретила, распахнув объятия. И ограничилась пожатием рук.

– Как я рада видеть помощницу Владимира Владимировича, – сказала она с искренним чувством. – Пожалуйста, передайте Владимиру Владимировичу горячий привет и безмерную благодарность за все, что он для нас делает!

Варвара невольно подумала: это кто же благотворитель? Это какие же знакомства у Тэда? Но передать обещала.

– Чем я могу вам помочь, дорогая Варвара Георгиевна? – спросила директор. – Хотите кофе? У нас в столовой очень вкусный варят… Со сгущенкой…

От редкого угощения Варвара отказалась.

– Людмила Ивановна, вы помните всех своих воспитанников? – спросила она.

Директор поправила тяжелые очки. И почему меценат не позаботился, чтобы у нее была приличная оптика и оправа?

– Как не помнить, они мне как дети. Кто вас интересует?

Назвав имя, фамилию девочки и год, когда она поступила, Варвара заметила, что директор поежилась. Будто воспоминания были не из приятных.

– Что вы хотите узнать? – сухо спросила она.

– Все, что можете вспомнить.

– Вам это действительно нужно?

– Очень… Любые подробности.

– Ну, раз так… – Людмила Ивановна сняла очки и потерла глаза. – Рита была удивительным ребенком… Веселая, живая, очень смышленая, никогда не плакала, начала хорошо учиться. А потом…

– Что случилось потом?

История оказалась невеселой.

Примерно в семь лет с Ритой случилась истерика. Директор не могла вспомнить, что стало причиной, какая-то детская шалость. Истерика была такой силы, что ей пришлось вызвать «Скорую». Приехала врач, сделала укол, посоветовала наблюдать: возможно, психическое отклонение. Прогноз оправдался. Рита росла, а истерики становились все чаще, по любому поводу. Наконец Людмила Ивановна вынуждена была отправить ее на лечение. Рита вернула через полгода, тихой и замкнутой. Но внешне нормальной. Постепенно она стала прежней. Прошло еще три года, и внезапно истерика случилась вновь Сильнее прежнего. Риту опять отправили на лечение. Она вернулась к восьмому классу. Сказала, что выздоровела. Людмила Ивановна старалась оберегать ее, как могла. И вроде бы все было хорошо. Рита нормально закончила школу, получила аттестат, вышла в самостоятельную жизнь. Потом еще два года приходила в гости, навещала Людмилу Ивановну.