На что еще может надеяться женщина, кроме того, что Тони ужепредложил? Впервые Александру осенило, что, хотя она и издевалась надромантическими фантазиями Мэри Эллен, сама вела себя как глупенькая,сентиментальная школьница. Тони она не безразлична. И в ее силах подарить емусчастье. Алекс неожиданно почувствовала себя окрыленной, а на душе стало таклегко и тепло, как не бывало уже много лет. Она всецело посвятит себя Тони,сделает его жизнь радостной, родит ему детей.

Дети… Мысль о малыше, которого она когда-нибудь возьмет наруки, стала решающим аргументом в споре. Из всех ее лондонских знакомых Тонибыл единственным, который хотел от жизни того же, что она.

Джордан из последних сил помог измученному другу поднятьсяи, положив его руку себе на плечи, потащил Джорджа Моргана через неглубокуюречушку. Оказавшись на другом берегу, улыбающийся, хотя и изнуренный, Джорданподнял глаза к низко висевшему над горизонтом солнцу, пытаясь определить время.Часов пять вечера, решил он наконец.

В пять часов вечера он впервые увидел солдат в английскихмундирах, пробирающихся сквозь редкий лес. Англичане… Свобода… Дом.

Если повезет, он уже через три-четыре недели окажется дома.

Александра медленно спускалась по лестнице, волоча за собойшлейф платья из тяжелого светло-голубого атласа, расшитого по вырезу и широкимрукавам жемчугом, бриллиантами и голубыми цирконами. Собравшиеся внизу слуги ссияющими лицами ловили каждое ее движение.

Пенроуз открыл для нее входную дверь, как делал до тогосотни раз, но сегодня, провожая Алекс в собор, где должна была состоятьсяцеремония венчания он расплылся в улыбке и низко поклонился.

В близоруких глазах Филберта стояли слезы, когда Александрана прощание крепко обняла его.

– Поосторожнее, – прошептал он, – не запачкайте платье.

Он вечно донимал ее подобными наставлениями, и девушка, всвою очередь, растрогалась до слез.

Эти два старика и дядюшка Монти и были ее семьей. Матьпродала дом в Моршеме, отправилась в долгое путешествие и даже не подумалаприехать на свадьбу. Мэри Эллен должна была вот-вот разрешиться первымребенком, поэтому тоже не смогла отправиться с мужем в Лондон. Зато Мелани,только недавно обнаружившая, что беременна, все-таки смогла быть подружкойАлекс, поскольку беременность еще не была заметна.

– Ты готова, дорогая? – осведомился радостный дядя Монти,предлагая ей руку.

– Постарайтесь не наступить на шлейф, – строго предупредилавдовствующая герцогиня, окидывая беднягу критическим взглядом от седоволосоймакушки до начищенных черных сапог. Все последние дни она непрестанно читаланаставления сэру Монтегю относительно его поведения, обязанностей на свадьбе ипреимуществ трезвой жизни, третируя его так немилосердно, что совершеннозапугала и уничтожила старика.

Заметив у него на щеках подозрительный – румянец, герцогинямгновенно насторожилась.

– Сэр Монтегю! – провозгласила она, негодующе сверкая глазами.– Вы снова прикладывались к кларету?

– Конечно, нет! – возмущенно прогремел дядюшка Монти,надуваясь, словно оскорбленный петух, хотя все утро не расставался с бутылкоймадеры. – Не выношу кларет! Ни букета, ни крепости!

– Не важно, – нетерпеливо перебила его герцогиня. – Помнитетолько, что я вам говорила: после того как проводите Александру к алтарю,вернетесь к нашей скамье, сядете рядом со мной и не пошевелитесь до окончанияцеремонии. Понятно? Я дам вам знак, когда нужно подняться и выступить в проход.Все остальные будут сидеть, пока мы не встанем. Я выражаюсь достаточно ясно?

– Я еще не впал в детство, мадам. В конце концов, еговеличество недаром произвел меня в рыцари.

– Вы долго не проживете и покроете себя позором, еслисовершите хотя бы одну ошибку, – предупредила досточтимая леди, натягиваяподанные Пенроузом жемчужно-серые перчатки. – Я не допущу столь омерзительногопроявления непочтительности, как в прошлое воскресенье! Не могла поверить, чтовы способны задремать посреди проповеди, да еще отвратительно громко храпетьпри этом!

Дядюшка Монти забрался в карету и с видом мученика покосилсяна Александру. Его взгляд красноречиво говорил: «Не знаю, девочка, как тыумудряешься жить в одном доме с этой старой гарпией!»

Александра улыбнулась. Она так же хорошо, как и он, знала,что краска, залившая его щеки, свидетельствует о почти допитой с утра бутылкемадеры.

Устроившись поудобнее на сиденьях экипажа с гербом Хоторновна дверце, уносившего ее к будущему мужу, Александра смотрела в окно, наоживленные улицы. Мелани ехала впереди, в другой карете, с РодерикомКарстерзом, согласившимся быть шафером Энтони.

Позади на несколько миль растянулась цепочка элегантныхэкипажей, чьи владельцы спешили увидеть самую громкую свадьбу сезона.

«Как странно, – подумала Александра, – что я так нервничалаи волновалась перед первым венчанием!» Пятнадцать месяцев назад, когда онавошла в тишину гостиной, чтобы соединить свою жизнь с жизнью Джордана, ееколени подкашивались, а сердце колотилось так, что, казалось, вот-вотразорвется.

Но теперь… всего через час она станет женой Энтони передтремя тысячами приглашенных на свадьбу гостей и чувствовала себя совершенно,абсолютно, безгранично спокойной. Безмятежной. Хладнокровной. Невозмутимой.

Александра поспешно выбросила из головы нелепые мысли.

– Почему вы еле тащитесь? – рявкнул Джордан кучеру фаэтона,предоставленного в его распоряжение капитаном «Фолкона» и невыносимо медленнопробиравшегося к дому на Аппер-Брук-стрит.

– Не знаю, ваша светлость. Похоже, что-то происходит возлесобора.

Джордан по привычке взглянул на солнце, пытаясь определить,который час. У него уже давно не было такой роскоши, как часы, хотя раньше онвладел едва ли не десятком шедевров часового искусства в золотых, украшенныхдрагоценными камнями корпусах. И при этом нисколько их не ценил. Он вообщепринимал как должное все, что имел. Однако после почти полутора лет лишений истраданий Джордан сильно сомневался, что когда-нибудь снова обретет этупривычку.

Звуки и уличные сценки Лондона, которыми он, казалось,никогда не насытится, постепенно поблекли, отошли на задний план при мысли отом, какое потрясение ожидает родных.

Бабушка все еще жива – Джордан узнал это от капитана«Фолкона», который прочел в газете, что ее светлость собирается провести сезонв Лондоне. Если, на его счастье, она живет в своем городском доме, Джордансначала пошлет ей записку, чтобы не испугать своим внезапным появлением. Тони,если он, конечно, в городе, несомненно, остановился в доме Джордана наАппер-Брук-стрит, считая его своим.