— Хотел сохранить интригу до конца. Сколько ты мнедолжна? — прищурив один глаз, весело спросил Ник.

— За что?

— Мы спорили или нет? Я говорил, что похороны теткипарня не спасут, и оказался прав. Занятно… — протянул он, выпрямляясь. —Парень должен быть в Сибири, но сидит в твоем лифте. Правда, ты, помнится,утверждала, что следующим будет Артем.

— Черт, что происходит? — не выдержала я.

— Граф Монте-Кристо, — усмехнулся Ник и добавил вответ на мой недоуменный взгляд:

— У нас завелся граф Монте-Кристо. Вершит правосудие имстит обидчикам.

Произнес это Ник насмешливо, а я подумала, что, возможно, онправ. Если вспомнить историю Приходько… Вряд ли он нашел клад в бытность своюза решеткой, но наш мститель не привередлив и превосходно чувствует себя средибомжей.

— Хотелось бы знать, кто это, — осторожно заметилая.

— Когда очередь дойдет до меня, я узнаю, —усмехнулся Ник, и мне стало ясно: он ждет этой встречи с нетерпением и такаяерунда, как гибель соратников, не очень-то его занимает. — Надо убрать егоотсюда, — со вздохом продолжил Ник. — Ментам вряд ли понравится, чтоон сидит именно в твоем лифте. А тебе ни к чему беседы по душам с ментами. Стойздесь, я перегоню тачку вплотную к подъезду и вернусь.

Ник вернулся через три минуты, взвалил Вовку на плечи изашагал к выходу, а я в который раз поразилась его силе. Худощавый от природы,он обладал силой прямо-таки нечеловеческой, развивая ее постояннымитренировками. Знать это — одно, а видеть, как он легко несет мертвого парнявесом больше ста килограммов, — совсем другое.

— Ты мною восхищаешься? — точно читая мои мысли,спросил Ник, на мгновение прекратив движение и поворачиваясь ко мне.

— Безмерно, — ответила я.

— То-то. Я для тебя что отец родной. Трупы вот за тобойтаскаю, оттого, что люблю, причем совершенно безвозмездно. Цени.

— Лучше бы их не было.

— Кого, трупов? Побойся бога, куда без них? На земле итак скоро жрать будет нечего. Так что трупы — это неплохо, правда,обременительно. Пожалуй, лучше выдать его за пьяного. — Ник прислонил трупк стене, потом братски обнял и пнул дверь подъезда. — Идем, брат.Последний парад наступает. Как там дальше, профессорская дочка?

— «Врагу не сдается наш гордый „Варяг“, пощады никто нежелает».

— Насчет пощады в самую точку.

Он запихнул Вовку на заднее сиденье, застеленное клеенкой.

— Чего смотришь? Предусмотрительность — сестра таланта.При себе всегда надо иметь набор необходимых инструментов: отмычки, лопату иполиэтиленовый мешок с топором. И никаких затрат на похороны.

— Что ты собираешься делать? — все-таки спросилая.

— Известно что. Расчленю, сложу в мешок и закопаю.Детка, папуля пошутил. Папа кровожаден только по вторникам, а сегодня пятница.Ладно, топай домой, — посуровел Ник. — Я один управлюсь. Будь любезнаизложить мне завтра свои соображения по поводу происходящего. Никита Сергеевичне намерен думать в одну голову, это совсем не то, что жрать в одну харю, такчто будь добра поучаствовать в этом дерьме. Поцелуй папу и проваливай. Ты чегодрожишь-то? — вроде бы удивился Ник. — Да ты боишься? Не дрейфь,солнце мое, я никому не позволю тебя укокошить. Сам убью, когда время придет, адо этого еще далеко. — Он сел в машину и захлопнул дверцу, а я побреладомой.

На кухне нашла остатки коньяка и, зябко ежась, устроилась вкресле. Следовало подготовиться к разговору с Ником. Первый и самый главныйвопрос: сообщить ему о Приходько или нет? Если он заподозрит, что я хитрю… Но яуже знала: о Приходько я ничего не скажу, пока сама не встречусь с ним. Алиби уменя на момент последнего убийства дохлое: сидела у Виссариона, вполне моглапришить Вовку… Парень был предупрежден, что на него с дружком ведут охоту, ноэто его не спасло. А ведь он здоровый мент, почти не пьющий и с хорошейреакцией. Ник прочил ему большое будущее. Но и все это ему не помогло.Маловероятно, что он легкомысленно отнесся к предупреждению Ника, значит,логично предположить, что своего убийцу он не опасался. Следовательно, это либоего хороший знакомый, либо.., женщина. Последнее слово я прошептала вслух сзамиранием сердца. Ну, конечно! Это же очевидно: стокилограммовый мужик нестанет бояться женщину, а хорошо тренированная баба в одну секунду перережетему горло…

Против воли я потянулась к телефону. У Машки был сонныйголос.

— Что случилось? — испуганно спросила она.

— Вовку зарезали.

— Вовку? Купреева?

— Да. Купреева.

Повисло долгое молчание. Я слышала, как она дышит в трубку.Вряд ли новость ее особенно взволновала, впрочем, она просто еще не проснуласьдо конца, еще не осознала.

— И ты его видела? — спросила она.

— Да.

— Хорошо. — Машкино «хорошо» прозвучало до ужасанелепо, но она этого даже не заметила. — Значит, остался один Артем?

— Ник, — напомнила я.

— С Ником справиться нелегко. Но я желаю охотникуудачи. Хотя…

— Хотя?

— Кровь порождает кровь. И ничего больше.

Разговор с Машкой вызвал странное чувство. Я не моглаповерить, что она как-то к убийствам причастна. Но ведь что-то заставляло меняподозревать ее? Чушь. Машка и муху с первого раза не прихлопнет, а здесьздоровые мужики. Вовку вообще убили не в лифте и не в подъезде, я там всеосмотрела. Следовательно, произошло это в другом месте, и сюда труп привезлитолько для того, чтобы показать его мне. Опасно? Да. К тому же граничит спаранойей. А если…

От новой мысли я резко поднялась и обшарила комнатувзглядом. Нет, все как обычно. Я прошла на кухню, тщательно все осматривая, иуже готова была вздохнуть с облегчением, но тут сердце ухнуло вниз: я увиделакрохотное пятнышко на линолеуме. Увидела, потому что искала. И нашла. Крошечноепятнышко крови возле туалета. Я распахнула дверь в туалет и увидела разводы наполу. Такие остаются, если трешь пол намыленной тряпкой.