Опять раздался шум голосов, но теперь они звучали более примирительно. Сэра вновь хлопнула ладонью по столу, требуя тишины. Она сделала жест в сторону говорящего с Богом, который вяло кивнул ей в знак благодарности за предоставленное слово.

– Я тоже много говорил с моими людьми после службы в Дом-аль’Ахме, – сказал он, поглаживая свою длинную бороду. – Наши люди разделяют вашу скорбь, леди. Мы искренне опечалены и возмущены убийством ваших матери и тети. Они были джхафийками, и их очень любили. Мы помним несправедливое правление Доробонов. Душой мы с вами. Но мы хотим знать две вещи. Что насчет шихада? Ваш отец не принес клятву до своего убийства. И, что более важно, станете ли вы, римонцы, наконец едины с нами, джхафийцами? – Он поднял руку, чтобы его не перебивали. – Да, вы последовали указаниям гуру и стали вступать в смешанные браки, но в таких союзах вы всегда главные. Вы берете знатную джхафийку и превращаете ее в римонку, чтобы она производила на свет тех, кто сможет стать королями. Однако вы остаетесь солланцами, и взятые в жены юные джхафийские девушки должны переходить в вашу веру. Все ваши обычаи – римонские. При необходимости вы посещаете наши религиозные церемонии, но затем бежите к друи, чтобы он очистил вас! Вы следуете заветам гуру лишь на словах.

Не обращая внимания на ворчание собравшихся за столом, он произнес твердо:

– Вы сидите на богатстве, но не делитесь им: бедноты среди римонцев нет, в то время как среди джхафийцев, за исключением правящих семей, нет богачей! Ваши правила позволяют лишь очень немногим джхафийцам голосовать при избрании короля! Вы обращаетесь к джхафийцам за поддержкой, когда ваше положение отчаянное, однако до этого не делаете ровным счетом ничего, чтобы завоевать их поддержку. Потому теперь мы говорим: с чего нам вас поддерживать?

Перебранка вспыхнула вновь, но Сэра решительно хлопнула ладонью по столу и крикнула:

– Силенцио! Силенцио! – Она обвела собравшихся сердитым взглядом. – Господа, вы должны думать, прежде чем говорите. Прекратите бросаться защищать нас по любому поводу. Я попросила говорящего с Богом Акмеда присоединиться к нам, потому что пришло время обсудить вопросы, которые вам не нравится слышать. – Она указала на бюст своего отца. – Одной из любимых пословиц моего отца было «правда – это восприятие». Она означает, что то, во что вы верите, независимо от его истинности, является для вас правдой, уходящей корнями туда, откуда вы пришли, указывающей на то, кем вы являетесь и что вам довелось пережить, на ваш пол, принадлежность к тому или иному народу, вероисповедание, историю. Поэтому, когда говорящий с Богом заявляет, что джхафийцы не любят Нести, не перечьте ему, мол, он не прав и они нас любят! Прислушайтесь к нему и спросите себя: «Почему их правда такова? Что я могу из этого узнать?»

В комнате воцарилась тишина, и Елена поежилась. Казалось, сам Ольфусс Нести говорит из могилы устами своей дочери. Она смотрела на реакцию присутствовавших. Пита Роско, который до сих пор почти не вступал в дискуссию, медленно кивал. Луиджи хмурился. Лоренцо и Харшал обменивались согласными взглядами.

Наконец Роско, задумчиво поглаживая свой толстый подбородок, заговорил:

– Так что же объединило бы Нести с джхафийцами, говорящий с Богом? Какова цена?

Акмед сузил глаза:

– Вы говорите как толстосум, мастер Роско. Вот только я не о деньгах: я говорю о вере и братстве, о равенстве перед законом и Ахмом. Нас уже покупали за золото, однако деньги всегда находят путь обратно в сундуки римонцев. Нам даровали земли, которые и так были нашими, они никогда не принадлежали вам, чтобы вы могли их дарить. Римонские дары всегда имеют свою цену! Закрепить договор между Нести и джхафийцами должно нечто фундаментальное, и, хотя эта инициатива будет идти сверху, она должна достигнуть и простых людей. Пусть Нести примут амтехскую веру, – продолжил он. – Пусть принцесса выйдет замуж за джхафийского принца и родит ему детей амтехской веры. Пусть римонцы поделятся секретами своих виноградников, оливковых рощ и шахт – тем, что делает их такими богатыми! Пусть римонский хлеб накормит джхафийских бедняков. Пусть железо из римонских шахт окажется в оружейных эмиров. Пусть захваченные земли вернутся своим хозяевам или будут куплены по честной цене. И пусть римонцы и джхафийцы присоединятся к нашим братьям в Кеше и очистят земли от неверных. Вот что завоюет сердца джхафийцев и наконец сделает нас единым народом.

Советники Сэры раскрыли рты, однако она упреждающе подняла руку:

– Погодите, господа. Одну минуту. Подумайте над сказанным говорящим с Богом, а затем дайте мне взвешенные, а не эмоциональные ответы.

Глядя на нее, Елена поражалась, кем стала ее нежная маленькая принцесса. Сэра вела себя так, словно была сенатором из древнего Райма, а не юной девушкой. Впрочем, подобная жилка ощущалась в ней всегда – она вечно командовала сестрой и братом и жадно хватала каждое слово отца. Она могла часами спорить с Еленой о несправедливости мира, сидя в башне во время месячных, в окружении свитков с трудами философов, речами римонских сенаторов, описаниями деяний императоров и религиозными трактатами. Думать она умела всегда. Я просто не осознавала, что она может стать лидером. И, бьюсь об заклад, она не захочет отказываться от власти, когда настанет время это сделать…

Минута пролетела, и граф Инвельо поднял руку:

– Предоставить джхафийцам оружие и доспехи мы не сможем ни при каких обстоятельствах. Доходы от шахт являются основой нашего могущества – мы построили их, и мы добываем в них железо. Наши солдаты должны иметь превосходство в экипировке, чтобы компенсировать свою меньшую численность. Это невозможно! Это самоубийство!

Он сверкнул глазами в сторону говорящего с Богом.

– Вера человека идет от сердца, – произнес друи Прато мягко. – Все дети Нести изучают обе религии. И до сих пор предпочитали солланскую веру. Так велит им сердце. – Он улыбнулся, и в этой улыбке читалось едва заметное превосходство. – Я, разумеется, не имею ничего против изучения ими обоих верований, однако им должно быть позволено выбирать самим.

– Не вижу, что еще мы можем сделать, чтобы накормить людей, – сказал Пита Роско, хмурясь. – Мы, Нести, всегда гордились своей щедростью по отношению к бедным. Мы раздаем хлеб, предоставляем воду из наших источников. Если джхафийцы этого не видят…

Он беспомощно пожал плечами.

Следующим взял слово Лоренцо.

– Мы понимаем, что перед своим убийством король решил присоединиться к шихаду. Однако, пока мы не изгоним Горджо из Брохены, мы будем бессильны это сделать, даже если захотим навлечь на себя гнев рондийских легионов и боевых магов. Поэтому, хотя нейтралитет и не устраивает никого из нас, мы должны придерживаться его ради собственной безопасности.

– А наша принцесса отказывается выходить замуж, – заметил граф Инвельо. – Так что, похоже, ни одно из предложений говорящего с Богом невозможно реализовать на практике. – Он оглядел всех собравшихся. – Нужны ли нам джхафийцы для победы?