Девушка смущенно краснеет, но приглашение принимает. Она уверена — у неё получилось его обмануть. Она даже не догадывается, что у него есть краткий внутренний перечень испытаний.

Эрик помнил хоть цвет волос Лисы. У Эмиля не было даже этого — он перебрал зелья Фриды, его накрыло куда тяжелее. Не осталось памяти вообще ни о чем, хоть даже о россыпи родинок на лопатке.

Нельзя было её отпускать. Нужно было забрасывать на плечо и волочь в номер. Утром его бы отпустило, и он точно бы не упустил ни единой детали о своей Лисе.

Вот только работать приходилось с тем, что он имел. Он не помнил внешнего, зато неплохо помнил физические данные.

Крайне высокую степень её гибкости и раскованность в танце, он помнил восхитительную степень отдачи. Она вштырила Змея — а значит, техника была на высоте. Господи, как проще было бы если бы, хоть один из них запомнил её лицо.

Но даже с тем, что у него было — можно было работать.

Да, любая техника шлифовалась за пять лет.

В принципе, Эмиль и без этого знал, что Даша — не та. Это просто был последний пункт в перечне его проверки. Если бы она показала себя должным образом — он дал бы ей паузу, прислушался бы к себе еще. Он был уверен — тело, так остро среагировавшее на Лису пять лет назад, вспомнит свое и среагирует снова.

Оно реагировало.

Не на ту....

Танцует Даша неплохо. Простой вальс отрабатывает сухо и технично — не во всем она лгала, к танцам какое-то отношение она имела. Но… Нет. Слишком скупа на эмоции, понятно, почему на международные чемпионаты она никак не могла попасть. Техника давала не все.

Вечер заканчивается. Ужин заканчивается. Эмиль из чистой вежливости провожает девушку до метро и кратко прощается.

— Ты перезвонишь? — в надежде спрашивает глупышка.

Он не любит обманывать. Просто качает подбородком. Она — не его Лиса, это понятно им обоим. Уточнять не надо.

— Удачи в твоих поисках, — сочувственно вздыхает Даша, — если что — мой телефон ты знаешь.

Да, спасибо частному детективу, он знает и телефон, и адреса проживания, и еще кучу мелких деталей. В этом году он собрался с силами и оплатил добычу информации по всему хвосту списка до конца.

И оставалось восемь фамилий…

Он возвращается домой уставший и опустошенный. Поиски никуда не ведут, он как будто ищет хвост у многоглавой гидры, хотя этот хвост кто-то отрубил за него.

И хочется сдохнуть…

Супермаркет, аптека, ступеньки подъезда…

Ему были нужны беруши, просто потому что вчера он куда-то задевал те, что были уже куплены, и ему «повезло». У него вдруг оказалось чрезвычайно будоражащее радио на всю ночь.

Эмиль категорически не мог уснуть под стоны из квартиры этажом ниже. И нет, они не бесили, они только глубже одолевали его воображение.

Её тело, гибкое, нежное, вожделенное, рисовалось перед глазами так явно, стоило только прикрыть глаза. Она, захлебывающаяся чистым кайфом, бьющаяся в пароксизме страсти, крепко стискивающая коленками голову Эрика  — заставляла задохнуться кипящим в легких кислородом.

Хотелось встать с постели. Спуститься на этаж ниже. Присоединиться.

Хотя кто его там ждал, спрашивается? 

Лифт.

Гребаная стальная клетка из шести граней.

Место, где он первый раз увидел её. И не отдал ей должное.

Хотелось бить кулаками по этим стенам, сделать что-то великое, например — высечь её портрет в металле, чтобы хоть как-то встречать её по утрам.

Это смешно — ненавидеть лифт. Скоро докатится до того, что будет ненавидеть этот чертов мегаполис, просто за то, что здесь он встретил Настю, и все, что казалось продуманным планом — стало гребаной петлей на шее, и все чаще хотелось выбить эту дурь из головы.

Пять лет назад он надрался и запал на вертлявую девчонку. Пять лет прошло. Возможно, он ошибся, и одна из тех, с кем он уже «собеседовался», и была Лисой, которую он не узнал. Это было бы хорошо. В этом случае хотя бы можно было признать — все, что было той ночью, было гребаной галлюцинацией из-за дури, подсыпанной Фридой в вино. Все, включая то наваждение, что не отпускает Эмиля столько времени.

Или...

Он её еще не видел.

Восемь имен в списке.

И что ему делать, когда он получит нужные ответы на свои вопросы? Что делать, когда девочка продемонстрирует нужный ему танцевальный уровень?

Сможет ли он захотеть её как тогда? Сможет ли его Лиса вытеснить из головы Настю?

Это вообще реально?

Они вваливаются в лифт внезапно, настолько, что Эмиль, уже нажавший на кнопку своего этажа и принявший мысль об одиночном путешествии как утешительную новость, вздрагивает.

Громкие, взбудораженные, живые…

Оба они замирают, глядя на Эмиля, будто он застукал их на месте совместного преступления.

— Привет, дружище, — выдыхает Эрик, отлавливая Настю за локоть и по-собственнически притягивая к себе, — давно не виделись.

Мышка…

Одиннадцать дней Эмиль её избегал. Нарочно уезжал в самую рань, до того как они со Змеем проспятся. Лишь бы не пересекаться лишний раз с ней. Не искушаться.

Фортуна сегодня явно не на его стороне. И что, спрашивается, сделать с тем, что вот её Эмилю хочется прямо сейчас, сию же секунду. Настолько, что член встал дыбом, как только ушей коснулся её смех.

Чтобы дышать ровно, приходится прикладывать усилие.

Змей точно положительно на неё влияет. По крайней мере этот сарафан в белый цветочек, с задорной, расклешенной юбочкой, в который сейчас одета Настя, снять хочется не для того, чтобы подвергнуть немедленному уничтожению. Можно и не снимать. Просто задрать юбку и…

Надо отвлечься. Скользить взглядом выше опасно — там грудь, глаза, губы и прочие опасные зоны. Что ж, значит, вниз…

Это было неправильное решение.

Потому что внизу глаза Эмиля тут же цепляются за коленки. Красивые, потрясающие коленки длинных стройных ножек.

Которые очень крепко могут обвиваться вокруг тебя, когда ты вколачиваешься в её мягкую, масляную от её вожделения, такую охренительно сладкую плоть.

Еще ниже...

Ремешки босоножек страстно обнимаю тонкие лодыжки. Тонкой кожи которых он еще не пробовал на вкус. У неё ведь очень чувствительные ножки — Эмиль этого по-прежнему не забыл. И хотел довести её до изнеможения, лаская именно их. 

Ох, не зря! Не зря Змей так явно очерчивает границы. Даже сейчас Эмилю возмутительно, что эта потрясающая мышка досталась Эрику в единоличное пользование.