Все уже было на своих местах. В этом-то все дело. Если бы Папа открыл ящик в шкафу, то нашел бы, что он переполнен тем, что на первый взгляд было мусором. Высохшие маркеры Крайола[501], огрызки карандашей, путаницы тесемок и круглых резинок, игральные карты с пропавшими без вести Семеркой бубен и Тройкой Пик, единственная красная батарейка, круглая плоская коробка давно слипшихся леденцов, мяч для гольфа, крошечная отвертка из рождественской хлопушки, картонные пакетики с бумажными спичками, йо-йо[502], губная гармошка — вещи ничем не примечательные, за исключением того, что после смерти владельцев они станут объектом внимания вновь пришедших.

Где он нашел бы себе место в этом доме?

Чайник начал кипеть.

— Вы точно не хотите чаю?

— Он не готов. Оставь его, чтобы вскипел. — Бабушка не подняла глаз. Тесто ей поддавалось. — Что ты собираешься делать?

— Делать?

— Здесь. Чтобы заработать на жизнь.

С полной силой предплечья, бух! она бросила тесто на посыпанный мукой стол.

— Ну, есть земля, — сказал Вергилий.

— Земля плохая. И ты не фермер.

— Могу научиться.

Теперь чайник был на всех парах, но он не снял его.

— Ты умеешь делать что-нибудь еще?

Она не смотрела на него. Она месила тесто большими пальцами.

Но что он умел? Что знал?

Он знал Ахава, он знал мистера Талкингхорна[503], он знал Квентина Компсона[504] и Себастьяна Флайта[505] и Элизабет Беннет[506] и Эмму Бовари[507] и Алешу Карамазова[508], он знал Латинские Склонения и Французские Глаголы, Эрнана Кортеса, Евклида[509], «Узлы»[510], Столицы Мира, умел делать синтаксический разбор предложения, умел жить на консервах и сухом молоке. Он знал, как выглядит солнце в вечернее время в декабре недалеко от города Пунта-Аренас[511], как ветер из Кейптауна[512] несет аромат полыни весной, знал приливы и бури, знал, что на Кубе был остров La Isla de la Juventud[513], который имел точное географическое сходство с Островом Сокровищ РЛС, — но Вергилий Суейн не знал и не умел ничего, что мог бы делать в Графстве Клэр.

Бабушка слепила тесто в грубый круг и ребром ладони наметила крест на верхней поверхности.

— Что ж, пусть тогда будет земля, — сказала она. Затем похлопала ладонями, стряхивая крошки. — А я буду пить чай. — Она в последний раз затянулась сигаретой, повернула кран и облила водой пепельную башенку. Потом посмотрела из окна на выгул и на сенной амбар с тремя болтающимися досками. — Если справишься.

Ирландцы очень не любят терять лицо. Это правило Номер Один. Вот почему Кевин Коннорс назвал Кризис дьявольским шоу, и почему вся страна была унижена действиями банкиров и застройщиков. Не столько потому, что такое произошло, сколько потому, что все в мире теперь знали, что оно произошло, и мы еще раз стали «Этими ирландцами». Мы что угодно вынесем в уединенности наших собственных домов при условии, что мир не должен узнать об этом.

«Как народ, подобно лягушке»[514] является версией дорогой Эмили (Книга 2500, Эмили Дикинсон, «Полное собрание стихотворений», Фабер и Фабер, Лондон), так, прямо там и тогда, Бабушка решила, что если Вергилий Суейн станет фермером, он не станет таким, над каким люди будут смеяться.

Она открыла кухонную дверь, крикнула «Мэри, иди пить чай!» и сказала Вергилию «Иди со мной».

Они вышли в поля, Бабушка в резиновых сапогах с отогнутыми вниз голенищами и в зеленом армейском плаще с капюшоном, Вергилий в слишком долго ношенном шерстяном джемпере под кожаной курткой и в низких ботинках рыболова, которые успели зачерпнуть грязь, прежде чем Бабушка и Вергилий пересекли Поле Форта. Они вошли в Режим Всасывающего Погружения, каждый их шаг чавканьем оповещал о себе. Это была своего рода хлюп-плюх-процессия, которая распугала черных дроздов, ринувшихся вверх навстречу дождю и перелетевших на соседнее поле. Бабушка шла быстрее Вергилия, потому что знала, как поворачиваться и покачивать бедрами, опускать и поднимать ноги — так умеют только здешние жители. Когда вы идете по мокрым полям у реки, это означает, что вы не просто ставите ногу, а вроде как перекатываетесь стопой, что может быть прекрасным для ходьбы по пропитанной водой земле, но еще и является причиной того, что наш округ занимает место Номер Один в Клэр по замене тазобедренных суставов, чем и знаменит.

Бабушка шла и отрывисто говорила.

— Канаву в западном углу нужно прочищать раз в месяц. — Было похоже, что ее не чистили уже много лет. — Если весна влажная, ты не сможешь пройти по этому полю до августа. — На поле было несколько серебряных водоемов. — Вот Большой Луг. Вот Малый Луг. Мой муж косил его собственноручно. — Бабушка провела Вергилия по каждому дюйму земли, на которой уродились навозные лужи, камыши, бурьян и случайная трава.