Сабине показалось, что Майкснер уже не раз видела такие видео.

– Оставь свои предрассудки, – сказала Тина. – Там на заднем плане играет классическая музыка; у этих педиков по крайней мере есть вкус.

– Я слышу. – Майкснер остановила видео и открыла другую программу. – В Земельном управлении уголовной полиции у нас есть пара инструментов, с помощью которых мы можем сделать изображение более ярким, четким и отфильтровать звук.

– И ты их, конечно, стащила, – сухо констатировала Тина.

– Как там говорил медведь Балу? Бери то, что можешь достать, – ответила Майкснер и пропустила видео через несколько программ. Одновременно с этим вытащила из кармана джинсов наушники, вставила в уши и подключила кабель к ноутбуку. Вскоре одобрительно поджала губы. – Хорошее качество… Послушайте. – Она протянула Сабине наушники.

Программа удалила крики, раскаты грома и шум дождя, так что классическая музыка звучала отчетливо. Конечно, не как на CD из музыкального магазина, но мелодию можно было различить.

Сабина передала наушники Тине.

– Ты не знаешь, что это может быть?

Тина вставила наушники.

– Похоже на оперу, – выкрикнула она. – Но как-то не вяжется со всей этой садо-мазо-фигней.

– Тише! – шикнула на нее Майкснер. – К тому же музыка звучит так, словно она играет не в подвале, а доносится откуда-то сверху, из другого помещения. – Она наклонилась к Сабине. – Откуда у тебя этот фильм?

– Из архива.

– Ну разумеется. – Майкснер скривила лицо. – С твоими-то связями!

Сабина издалека заметила, как Шёнфельд вышел из здания академии и направился к ним через вертолетную площадку.

– Враг на подходе.

Майкснер быстро свернула окно с видео, так что на экране осталась только фотография ее дочери. У маленького ангела были такие же светлые волосы и сияющие голубые глаза, как у матери.

– Я помешал? – Шёнфельд погладил Майкснер по плечам и поцеловал в затылок. – Смотрите порнофильмы в Интернете?

– Да, как раз для тебя скачали, – ответила Майкснер.

Тина вынула наушники.

– Эй, гений, – обратилась она к Шёнфельду и вытащила кабель из ноутбука. Тут же послышалась классическая музыка. – Знаешь, что это за произведение?

Шёнфельду потребовалось только пять секунд.

– Это «Летучий голландец» Вагнера. Чем вы тут вообще занимаетесь?

– «Летучий голландец», – прыснула Тина и прикрыла рот рукой.

Майкснер тоже заулыбалась.

– Мы пытаемся выяснить, где пропадает Снейдер, – ответила она, прежде чем другие успели что-нибудь сказать. – Больше тебе знать не нужно.

– У-у-у, как таинственно! Радуйтесь, что он уехал всего на пару дней.

Сабине не нравилось, что слухи о ее поисках так быстро распространяются. Скоро весь кампус будет знать, чем она занимается в свободное время.

Шёнфельд присел к ним за стол.

– Музыка доносится словно не из подвала, – сказала Тина.

– Я тоже заметила. – Майкснер прислонилась к плечу Шёнфельда. – Возможно, с театральной сцены или какого-то концертного зала. – Она повернула к нему голову. – Ты знаешь какие-нибудь концертные залы в Нюрнберге?

Шёнфельд пожал плечом.

– Ни одного. Вы обсуждаете убийство, из-за которого вызвали Снейдера?

Никто не ответил.

– По вашим лицам можно читать, как в публичной библиотеке, – заявил он. – Вы посмотрели видео с человеком-лошадью?

Они в ошеломлении уставились на него.

– Да ладно вам! – Шёнфельд поднял руки в знак защиты. – Оно было доступно в Интернете, но БКА заблокировала страницу несколько часов назад.

– Скажи хоть слово Гомезу, и ты мертвец! – предупредила его Майкснер.

– Ладно, ладно, Манипенни[19].

Так как Шёнфельд знал, в какое дело они сунули нос, было уже все равно. Сабина достала из рюкзака свой ноутбук и установила интернет-соединение.

– Итак, в Нюрнберге есть Опера, Высшая музыкальная школа и музыкальный зал в Конгресс-холле, – перечислила Сабина спустя какое-то время. – К тому моменту, когда Снейдера вызвали по этому делу, яд находился в теле жертвы уже два дня. Поэтому мужчину отхлестали плеткой в понедельник или во вторник. Но ни в одном из этих залов в те дни не исполняли «Летучего голландца».

– Вы как Тик, Трик и Трак[20] в погоне за убийцей, – съязвил Шёнфельд. – А дяди Дагоберта[21] нет дома.

– Дело серьезное. – Майкснер что-то печатала в своем компьютере. – На видео отчетливо слышен шум дождя. Согласно сводкам погоды, в Нюрнберге не было дождя ни в понедельник, ни во вторник. Но… в воскресенье вечером была гроза.

Сабина подхватила:

– В воскресенье нюрнбергский симфонический оркестр играл в Опере отрывки из «Золота Рейна», «Летучего голландца» и «Нюрнбергских мейстерзингеров».

– Значит, типа отхлестали в воскресенье вечером, он прожил с ядом в крови целых три с половиной дня и загнулся только в четверг утром, – резюмировала Тина. – Где находится Опера?

Сабина уже открыла карту в Гугле.

– У городской стены, которая окружает южную часть старого города, рядом с воротами Фрауэнтор.

– Район проституток. Наверняка там есть и старинная пивоварня с подвалом. – Майкснер толкнула своего друга локтем в бок. – Вот тебе и Тик, Трик и Трак! Мы только что определили место и время преступления.

– И что будете делать с этими знаниями?

– Ничего, – ответила Тина. – Снейдер давно и сам все выяснил.

В возбуждении они не заметили, как Гомез оказался позади них.

– Эй, ты зачем так подкрадываешься?! – крикнула Майкснер.

Гомез стоял, держа руки в карманах, и делал вид, что не слышал их разговора.

– Пойдемте, у нас сейчас «Действия в случае домашнего насилия и обыск квартир».

– А после сходим в паб? – предложил Шёнфельд.

– Конечно, – ответила Майкснер и взглянула на Сабину. – Ты с нами?

Это было первое предложение присоединиться к группе, и Сабина знала, что Майкснер пытается интегрировать ее. Впервые с момента приезда в Висбаден Сабина чувствовала себя комфортно в кругу своих коллег, но она помотала головой:

– Спасибо, но идите без меня. После занятий я хочу навестить Эрика в больнице.