– Так и есть. – Он кивнул. – Я называю это методом визионерского видения. Иногда я чрезмерно идентифицирую себя с человеком, которого ищу. Тогда я слишком связан с его душой и узнаю вещи, которые не должен видеть ни один человек.

– Вам стоит быть осторожнее, чтобы не оказаться в психиатрической клинике, – серьезно сказала она.

– Вы совершенно правы. Это искусство – испытывать не жалость к жертвам, а удовольствие от преступления… понять, почему оно возбуждает убийцу. Нужно проникнуть в мозг преступника и научиться любить зло.

Неделю назад она бы еще ответила: «Это ваша работа». Сейчас она сказала: «Это наша работа».

– Я уже в прошлом году заметил, что вы обладаете способностью к реконструкции. Вы не можете остановиться, пока не поймете. Но не переусердствуйте – иначе с вами случится то же самое, что и со мной. – Он похлопал ее по плечу. – Вы раздражены. В чем дело?

– Можно я буду откровенной?

– Я похож на того, кого интересует нечестный ответ?

– Вы вдруг заговорили так открыто и не в своей привычной мерзкой манере.

Снейдер улыбнулся.

– Существует только одно, что я чертовски хорошо умею: быть правым! Но сейчас вы дали первую полезную подсказку: это как минимум два преступника!

– Вас не взбесило, что я рылась в вашем архиве и помешала вам здесь?

Он скривил рот.

– Вы знаете мое мнение. Для раскрытия убийства все средства хороши.

Возможно, наркотики стали причиной непривычной любезности Снейдера.

Он взял Сабину под руку.

– Только без излишней доверительности, – предупредил он и стал подниматься рядом с ней по винтовой лестнице. – Если перейдете на мою сторону, у вас будут трудности. У меня не очень много друзей в БКА.

– Благодаря вам у меня их уже нет.

Он рассмеялся.

– Добро пожаловать в клуб.

Выйдя на улицу, Снейдер прислонился к стене дома под вывеской пивоварни и сунул себе в рот косяк. В это время Сабина вызвала скорую помощь.

Она убрала телефон в карман и спросила:

– Вам обязательно это курить сейчас, перед приездом врача?

– А когда же еще?

– Можно спросить у вас кое-что личное?

– Нет, я не пойду с вами на свидание.

– Жаль, – вздохнула она. – А я надеялась на настоящее рандеву.

Снейдер улыбнулся. Если он способен шутить, значит, с ним все не так плохо.

– Что вы хотели узнать?

– Как вы думаете, почему Эрик не говорил с вами о своих поисках?

– Если честно – я не знаю.

Они помолчали. Через несколько минут в узкий переулок въехала машина скорой помощи. Санитары помогли Снейдеру забраться в заднюю часть салона и сесть на кушетку.

– Ему нужны какие-либо стимуляторы?

– Точно нет, – ответила Сабина, которая осталась стоять перед машиной. – У него просто сильное обезвоживание.

Врач скорой помощи поставил Снейдеру капельницу, потом проверил его медицинскую страховку и присел на край кушетки.

– Меня зовут доктор Фишер. Вы состоите в родственной связи с голландским футболистом Уэсли Снейдером?

Снейдер открыл один глаз и взглянул на бейдж врача. «О боже», – подумала Сабина. Она знала этот уничтожающий взгляд.

– Я имею такое же отношение к Уэсли Снейдеру, как вы к пастилкам «Фишерменс френдс» или Серебряный Сёрфер[22]к столовому серебру моей бабушки.

– Спасибо, думаю, я понял, – перебил его врач и склонился над ним.

Снейдер чувствовал себя неуютно.

– Вы хотите на мне жениться?

Врач тут же отшатнулся, потом выбрался из кузова и, проходя мимо Сабины, бросил ей многозначительный взгляд.

Снейдер опять сделался таким, как прежде. Обидно. Дела у него шли не настолько плохо, чтобы отказываться от удовольствия оскорблять других.

– Он хочет вам помочь, а вы издеваетесь над ним, – напустилась она на Снейдера.

– Да, мать Тереза.

– Обаятельны, как всегда, – прошипела она.

– Знать меня – значит любить меня, – задумчиво произнес он.

– Да, эту фразу я знаю.

– Чего вы хотите? Я ко всем людям отношусь одинаково.

– Верно, – ответила Сабина. – С одинаковым презрением.

– Я ненавижу врачей.

– А кого вы не ненавидите? – возразила она. – У вас одни предрассудки!

Снейдер застонал.

– Вторую часть жизни мудрец занимается тем, что избавляется от предрассудков и ошибочных взглядов, которые приобрел в первой, – заключил он.

– Тогда у вас еще первая половина жизни, – с упреком произнесла Сабина.

Доктор Фишер взглянул на нее.

– К тому же он никакой не мудрец.

Сабина громко рассмеялась.

– Ха, смешно! – крикнул Снейдер. – Хотите пока сделать что-нибудь полезное? Сходите в подвал, выключите видеопроектор и заберите мои вещи. Затем проинформируйте экспертно-криминалистическую службу.

– Косяки тоже убрать? – спросила она.

– Не обязательно.

– Было бы разумно позвонить криминалистам до того, как вы загадили место преступления.

Снейдер покачал головой:

– Глупости, Белочка! Я должен побыть на месте преступления один, до того как заявятся коллеги в бахилах и разрушат всю атмосферу. А теперь идите!

– Слушаюсь! – Сабина направилась в подвал.

Только что Снейдер показал человеческое лицо, но, оказавшись на больничной кушетке и нуждаясь в помощи других, снова принялся хамить направо и налево. Вероятно, это были превентивные удары, которые он раздавал, прежде чем кто-либо успевал его обидеть.

Сабина позвонила в нюрнбергскую уголовную полицию и сообщила, где находится место преступления. Потом с фонариком Снейдера нашла видеопроектор, выключила аппарат, закрыла ноутбук и намотала на катушку длинный кабель, через который он был подключен к сети. Закончив, еще раз осмотрела с лампой пол в поисках вещей Снейдера. Какое-то сумасшествие! Это было против всех правил, которые Сабина когда-либо учила. Она нашла пиджак Снейдера, его телефон и несколько кассет для диктофона. На грязном каменном полу лежал листок бумаги. На нем угольным карандашом было написано одно-единственное слово. Должно быть, Снейдер накорябал что-то в самогипнозе. Когда она внимательнее рассмотрела написанное, по коже у нее побежали мурашки. Она сама лишь недавно думала об этом слове, но не увидела никакой связи.