Сабина собрала все в охапку и побежала наверх. Снейдер вел словесную перепалку с врачом.

– В вашем состоянии вам не следует носить оружие.

– Я не знал, что вы еще и эксперт-криминалист.

– Извините. – Сабина прервала дуэль, забралась в машину и сунула листок Снейдеру под нос. – Что это означает?

Он медленно прочитал слово:

– Капюшон…

38

У Мелани болели ноги, и она ощущала жжение в глазах. Было около десяти вечера, к тому же пятница – самое время ехать домой. Переступая с ноги на ногу, она ждала лифт в Федеральном ведомстве по уголовным делам. Если она сейчас снимет туфли на каблуках, то уже не сможет их надеть. Тогда придется идти к машине босиком.

Час назад она отправила Герхарду эсэмэску, чтобы он начинал ужинать без нее. Но Мелани слишком хорошо его знала, чтобы быть уверенной – он все равно станет ее ждать.

Наконец раздался звуковой сигнал лифта, и она вошла в кабину. Перед тем как двери снова закрылись, к ней успел протиснуться Хаузер. Его галстук был ослаблен, рукава рубашки закатаны, а лицо выглядело измученным.

– Поздновато, – заметила Мелани.

– Вы не даете мне расслабиться, – ответил он с усталой улыбкой. – Неплохо вы подставили Брайншмидта на допросе. – В голосе слышалось уважение. – Вы изучали руководство БКА по техникам допроса?

Она помотала головой:

– Женский инстинкт.

– Тоже неплохо. Некоторым нашим коллегам это не помешает.

– Напомните, чтобы я предложила вашему шефу пройти обучение.

Почему Хаузер стал вдруг таким милым? Все дело в результатах, которых они сегодня достигли? Однако она должна была признать, что Хаузер был не так уж плох, как она думала в начале расследования. Двери лифта открылись на первом этаже, и они прошли через вестибюль к выходу.

– Между прочим, Брайншмидт сломался на следующем допросе.

– Он еще угрожал адвокатом?

– Было уже не нужно. Он признался в убийстве матери Клары.

Через вертящуюся дверь они вышли на улицу. Снаружи было прохладно, и в воздухе стояла вонь от мусоросжигательной установки. Машины и автобусы проносились мимо них по площади Йозефа Холаубека. От трамвайных контактных проводов летели искры.

Мелани уставилась в ночь. Фары ослепляли ее, а в душе разливалась пустота. Если бы она не посвящала карьере столько свободного времени, а вместо этого поддерживала контакт с Ингрид, возможно, та была бы сейчас жива, а Клара не лишилась бы матери. Но зато у них имелось признание Брайншмидта. Слабое и одновременно горькое утешение.

– Я знаю, что вы сейчас переживаете, – сказал Хаузер. – Мне очень жаль.

– Спасибо. – Она заметила, как ветер холодит ее заплаканные щеки.

Хаузер смущенно посмотрел себе под ноги.

– Все-таки мы хорошая команда. Между прочим, мы проверили доктора Лазло. Один коллега еще занимается этим. Обсудим результаты завтра… или сейчас есть настроение? – Он взглянул на наручные часы. – Приглашаю вас в кофейню на чашку крем-какао.

– Спасибо, звучит заманчиво. – Мелани подняла воротник пальто. – Но мне еще час ехать до дому, и я мечтаю поскорее добраться до постели. Кроме того, вам нужно кормить ваших гекконов кузнечиками.

– Они очень неприхотливые. – Хаузер достал из кармана ключ от машины и повертел его на пальце.

Хаузер был прав. Несмотря на их различные подходы, они были хорошей командой, но кое-что ее озадачивало.

– Почему Брайншмидт просто не избавился от компьютера?

– Мы задали ему тот же вопрос, – сказал он. – После смерти Ингрид он немедленно спрятал системный блок в подвале. Хотел демонтировать магнетрон и выбросить на свалку, но после похищения Клары абсолютно забыл о нем – по крайней мере, Брайншмидт так утверждает. Но я считаю, он просто слишком самонадеян.

– Повезло нам, – пробормотала Мелани. Если бы Брайншмидт уничтожил все следы, то смерть Ингрид навсегда осталась бы необъяснимой загадкой. – После того как представим в суде доказательства его виновности в смерти Ингрид, подадим ходатайство на эксгумацию тела его первой жены. Возможно, ему придется ответить и за второе убийство.

– Думаете, он и тогда использовал магнетрон?

– Вполне возможно. И так как в прошлый раз легко отделался, решил от него не избавляться, – вслух рассуждала Мелани. «Может, он хотел воспользоваться устройством и в третий раз», – пришло на ум.

Она уже знала, что ее ждет бессонная ночь, полная сомнений и угрызений совести. Все-таки завтра она подготовит обвинительное заключение против Брайншмидта и тем самым разрушит не только его жизнь, но и жизнь Клары. Малышка, которая в настоящий момент находилась у матери Брайншмидта, попадет в детский приют для жертв насилия, и Мелани никак не могла это предотвратить.

Хаузер сунул себе в рот сигарету.

– В любом случае Брайншмидт никак не связан с похищением Клары или ее татуировками.

– Я знаю. – Мелани задумалась. – Это был другой.

– Мне кажется, он любит девочку, как родную дочь.

Это ей было особенно тяжело признать. Когда она вспоминала, как сильно Брайншмидт и Клара обрадовались встрече, как Клара бросилась ему в объятия и в каком ужасе был Брайншмидт, когда узнал, что Клара тоже пользовалась компьютером, напрашивался только один разумный вывод: он любил Клару! И видимо, она его тоже. Но все равно он убийца, возможно даже совершивший два преступления.

– Но это вызывает новые вопросы, – сказала она. – Кто создал правило для электронного почтового ящика на компьютере? И кто установил контакт с Мишель?

– Так как в доме жили только три человека, то рассматриваться могут только они, – ответил Хаузер. – Клара, ее мать или Рудольф Брайншмидт.

– Клара отпадает, она никогда раньше не слышала о Мишель, – начала перечислять Мелани. – Рудольф Брайншмидт тоже, так как он даже не знал, что Клара пользовалась компьютером. И мать Клары тоже исключается, так как она умерла, когда переписка с Мишель еще велась.

– Тогда это был кто-то четвертый, извне, – заключил Хаузер и крутанул ключ на пальце. – Что, впрочем, маловероятно.

– Но это единственное логичное объяснение, – начала было Мелани. Затем решила, что на сегодня достаточно. Она слишком устала. – До завтра. – Мелани направилась к своей машине, одолеваемая нехорошим предчувствием.

«Человек, которого мы ищем, не только произвел манипуляции с компьютером Клары, но и фотографировал девочку по вечерам через окно ванной комнаты».

39

Сабина сложила листок, на котором Снейдер во время своего визионерского видения в подвале накорябал слово «капюшон».

– У Хорста Эккера на тыльной стороне левой ладони было родимое пятно в форме капюшона, – вспомнила она. – Но на фотографиях вскрытия никаких следов не видно.