отреагировал на мои слова только вздернутой бровью.

– Весьма тактичная формулировка, милорд, – спокойным, как море в штиль, голосом произнес он. – Считает себя вашим врагом. В самом деле.

Император помрачнел и отпустил золотую цепь.

– Возможно, вы правы. Жаль, что учитель из вас вышел хуже, чем орудие.

– Знаю, – пристыженно опустил я голову.

– Вы не слишком хорошо понимаете, в какое положение ставят нас ваша известность и ваше упрямство, – продолжил кесарь, привычно убрав руки за спину и выпрямившись в полный рост.

– Я понимаю достаточно, – ответил я. – Мы это уже обсуждали.

– Действительно, – согласился император. – Тем не менее среди наших советников остаются те, кто убежден, что вы более опасны, нежели полезны. Если ваши подозрения оправданны, то мой сын также в их числе.

Все это не было для меня новостью, и я мог бы промолчать. Но тон этого разговора – официального, под протокол – был совсем иным, чем у тайной беседы трехнедельной давности, и у меня зачесался язык. Откашлявшись, я устремил взгляд над императорским плечом.

– Позвольте вопрос, ваше величество?..

Император качнул головой, разрешая мне продолжить.

– Каково ваше собственное мнение?

Схоластическая часть моего разума быстро пересчитала все возможные варианты и определила наиболее вероятный на тот момент сценарий. Император публично откажется от моих услуг, пожалует мне вышеупомянутое герцогство и отправит на пенсию в какой-нибудь идиллический уголок на задворках Империи. Но на деле я продолжу выполнять его задания, сражаться с врагом и потревоженными богами мрака не в открытую, а под покровом тайны.

– Мы считаем… вы неоднократно продемонстрировали, что ваша польза значительно превышает любые риски.

Кесарь прошагал по плиточному полу до застланного коврами алькова, где стоял античный палисандровый рояль. Его возраст нельзя было сосчитать, но состояние инструмента было прекрасным. Я заметил надпись золотыми буквами на лакированном дереве: «Стейнвей и сыновья». Классические английские буквы. До меня дошло, что инструмент наверняка был привезен со Старой Земли, и я не смог скрыть ошалелого вида.

– Вы весьма умело выступили в свою защиту в ходе нашей прошлой аудиенции, – произнес император, вновь замалчивая нашу встречу в Ротсмуре. – Милорд, в народе у вас сложился героический образ. Некоторые из наших советников называют вас «мечом без рукояти», вам это известно?

Я удивленно молчал. Это определенно был спектакль; слишком очевидными и нарочитыми были слова его величества.

– Известно.

– В этом есть доля истины, но я убежден, что освоил технику владения вами.

Пальцы императора смахнули пыль с крышки, защищавшей клавиши из слоновой кости.

– Говорил ли вам наш Никифор, что мы приказали бы вам самоустраниться, если бы сочли, что вы потеряли хватку?

Я сглотнул и вновь осмыслил сценарий, сложившийся в моей голове. Опозоренного лорда Марло – под видом ритуального самоубийства – было бы еще проще низвести в теневой мир интриг и древних народов, вайартских Маг Меллов, Исполинов и Перворожденных.

– Дорогой кузен, главная хитрость политики в том, – мягко улыбнувшись, сказал кесарь, – чтобы при любом исходе получить выгоду. Если бы вы надломились, мы бы приказали вам покончить с собой.

Он оставил руку на «Стейнвее». Я услышал резкий акцент на слове «покончить» и зажмурился. Это было какое-никакое, а подтверждение моей догадки.

– …В этом случае можно было бы решить некоторые проблемы, и кое-кто из наших советников вздохнул бы с облегчением. Возможно, Александр тоже.

Улыбка императора стала чуть шире, как будто он хотел смягчить удар.

– Но вы нашли способ сохранить лицо – и свое, и наше – и исправить последствия провальной лотрианской экспедиции. Нет худа без добра. – Он развел руками. – Поймите, родич, мы не желаем вам зла. Я не желаю вам зла, и моя благодарность вам не становится меньше. Нам действительно жаль, что вам пришлось претерпеть столько невзгод и потерять боевых товарищей. Но… я есть человечество, а человечество перед лицом опасности не может упускать выгодные возможности.

Я сунул пальцы за пояс и повернулся к императору, широко расставив ноги.

– То есть моя смерть может быть необходима?

Император пробежал пальцами по крышке старого «Стейнвея», как будто наигрывая мелодию на бесценном инструменте. В остальном он оставался неподвижен.

– Мы надеялись, что до этого не дойдет, но очевидно, кое у кого на этот счет другое мнение…

Его пальцы продолжали выбивать беззвучные ноты на крышке рояля.

– Мы решили продолжить пользоваться вашими услугами. – Он сделал паузу; пальцы тоже остановились. – Теперь мы действительно вам льстим.

Я снова поклонился и сам забарабанил пальцами по потертой коже мегатерия, из которой был сделан мой пояс-щит. Мне казалось, я понимаю, к чему идет дело. У императора было для меня новое задание – вдали от придворных заговорщиков, убийц, принцев, подозрений и мести. Когда я его выполню… что тогда?

Тьма?

– Чего вы от меня хотите?

– Лорд директор, позвольте голограмму, – произнес император, протягивая руку в сторону забытого в углу третьего участника беседы.

Сэр Грей Райнхарт отдал честь и подошел к роялю. Он достал металлический диск шириной с ладонь и положил его на крышку античного инструмента между собой и императором. Миг спустя в конусе бледного света раскрылись окна, каждое представляло собой картинку. На одной был изображен темный коридор, в котором в условиях невесомости парил мусор, а с потолка свисали разбитые лампы. На другой можно было увидеть ряд яслей для фуги, покрытых ледяной коркой и слабо светящихся синим. На третьей виднелись человеческие останки, раздувшиеся и разорванные, словно вытащенное на поверхность глубоководное существо.

Тремя изображениями дело не ограничивалось.

Разбитый шаттл в вакууме просторного трюма.

Новые ряды яслей – сотни капсул у стен широкого, похожего на трубу коридора.

Разбитая белоснежная капля звездолета в безжалостном сиянии космоса. Корабль, очевидно, был экстрасоларианским, некрасивым, без особых примет и изящества, присущего имперским судам.

– Наши разведчики перехватили его в ста сорока световых годах от этой системы, – сообщил сэр Грей, указывая на белый корабль. – Если верить бортовому навигатору, он шел с Латарры.

– С Латарры?

Я не сразу вспомнил название. Латарра была малоизвестной планетой в Вуали Маринуса, неподконтрольной Империи даже до прибытия Бледных. Когда в ходе войны Империя потеряла контроль над Вуалью, Латарру заняли силы экстрасоларианского военачальника Калена Гарендота. Так называемый Монарх был одним из сотен мелких князьков, сродни Мариусу Венту с Фароса. Эти князьки захватывали звездные системы, отдельные планеты и части планет и ограничивались этим, надеясь, что Империя оставит это без внимания. Но Гарендот начал собирать внушительную армию и более того! По слухам, он отважился на полномасштабные завоевания. К нему стекались норманские беженцы и выжившие жители брошенных имперских колоний в Вуали, а также куда более сомнительные