Весь вечер собирались тучи. Пришло распоряжение давать короткую программу, но актеры, толпясь у входа, все равно щурились на небо и мрачно предсказывали, что гроза разразится аккурат в середине шоу. Так или иначе, а добрая часть зрителей исчезла за время антракта.

Когда они готовились к номеру, Анжело подошел к дверям грузовика и попробовал ветер пальцем.

— Боже всемогущий, — пробормотал он. — Томми, следи за стропами как ястреб. На таком ветру им только дай шанс — тут же переплетутся. Двойную трапецию придется отменить. Кому-то надо все время стоять на мостике и подавать перекладину.

— Хорошо, — Томми пытался выглядеть беззаботным, но чувствовал комок в горле — страх.

Ему не приходилось работать на сильном ветру, но он знал, как ненавидят такую погоду гимнасты — и не без причины.

— Не самый лучший сезон для полетов, — заметил Анжело. — Плечи болят?

— Немножко, — Томми покрывал пудрой ярко-розовый лоб.

Анжело ухмыльнулся:

— Какая жалость, что приходится прятать эти сексуальные веснушки.

— Чегоооо? — поперхнулся Томми.

— Так говорила новая девочка из балета — я слышал на репетиции. Она сказала:

«Этот мальчик с ожогами, рыженький из воздушного номера… ты не находишь, что у него очень сексуальные веснушки?»

— Да ну тебя, — пробормотал Томми.

Его немало поддразнивали насчет того, как хорошо он выглядит в трико. И он начал понимать, что воздушные гимнасты притягивают женщин, как магнитом — и цирковых, и зрительниц. Даже седовласый Папаша Тони вечно ходил по колено в поклонницах.

Марио одной рукой сражался с завязками защиты.

— Запястье все еще беспокоит тебя, Мэтти? — подошел к нему Папаша Тони.

— Нет, нормально, только пластырь натирает. Том, передай спирт.

Томми протянул ему бутылочку.

— Помочь?

Марио позволил Томми обработать потертые места спиртом и обернуть запястье тонким слоем бинта, прежде чем замотать его клейкой лентой и тканью.

Папаша Тони, нахмурившись, наблюдал.

— Нельзя работать с такой рукой, Мэтт. Завтра же ты отправишься в город и найдешь доктора.

— Когда оно перевязано, то совсем не мешает, Папаша.

— Все равно. Ты не будешь бегать весь сезон с воспалением из-за того, что поленился в начале, ты слышишь меня?

— Да, Папаша! Как скажете, — Марио выглядел злым и встревоженным. — Господи! Ну и ветрище!

— Если погода ухудшится, полеты придется отменить. И не пробуй пируэт.

Закончим двойным. А теперь, дети, дайте мне послушать, что мы будем делать на короткой программе.

Укрыв плечи тяжелой накидкой, Томми почувствовал, как внутри шевельнулась слабая тошнота. Последние минуты перед выходом всегда были для него тяжелыми.

Стоя у форганга, Анжело глянул на север.

— Гроза, — сказал он.

— А что если дождь пойдет, когда мы будем наверху? — спросил Томми.

— Тогда мы постараемся как можно изящнее спуститься, пока перекладины не стали чересчур скользкими. И будем надеяться, что публика слишком увлечется поисками укрытия, чтобы это заметить, — откликнулся Марио.

— Что хорошего в выступлениях на открытом воздухе, — заметил Анжело, — так это что можно все свернуть, если начнет сильно лить. А в шапито приходится продолжать, даже если трапеций толком не видно из-за дождя и ветра. Под куполом, поверьте, иногда становится весьма и весьма мокро. Помню, был один случай, когда мы ездили со Старром…

— Тихо! — приказал Папаша Тони, вслушиваясь в оркестр. — Наш выход. Andiamo…

Томми быстро коснулся значка со Святым Михаилом. Когда они пересекали залитый светом манеж, Анжело шепнул:

— Все будет хорошо.

Стоя на мостике между Марио и Папашей Тони, Томми на секунду услышал аплодисменты, прежде чем снова отбросить все лишние мысли.

Марио блеснул стремительной напряженной улыбкой.

— Спокойно, Везунчик. Помни: все то же самое, что на тренировках.

Взяв перекладину, парень бросил уголком рта: «Следи за стропами» — и прыгнул.

Томми глубоко вздохнул. Он был на своем месте.

Не успело представление закончиться, а зрители — окончательно разойтись, как по манежу засновали униформисты, торопясь все убрать до дождя. Трейлеры и некоторые грузовики уехали уже во время второго отделения. Каждый номер, закончив выступление, собирался и заранее отправлялся на новое место. Быстро освободившись от трико, Томми нырнул в штаны и свитер. Вместе с Марио и Баком он складывал оборудование: тщательно протирал металлические стойки и перекладины, помог туго свернуть сетку. Промокшая или выпачканная аппаратура означала бы бесконечные проблемы, а то и дорогостоящие замены, не говоря уже о серьезной потенциальной опасности.

Вскоре пришла мать Томми — в сапогах и с шарфом на голове. Начался дождь — частый и обильный.

— Ищешь Томми, Бесс? — спросил Анжело. — Он в грузовике.

Бесс Зейн заглянула внутрь.

— Поедем? Отец уже отбыл с клетками. Я собираюсь выводить трейлер.

— Мы еще не закончили, — Марио вытер лицо. — Пусть едет с нами… Не стоит ждать. Как считаешь, Том?

— Хорошо, — согласилась Бесс Зейн. — Увидимся в следующем городе, Томми.

И она заторопилась прочь, разбрызгивая лужи, как деловитая утка.

— Пусть бы шел, — сказал Бак. — Без него бы доделали.

— Да ладно. Анжело, Папаша поведет трейлер… Езжайте вперед, хорошо? Мы с Томми поедем на грузовике.

Анжело ушел, а Бак, словно черепаха, вытянул шею из воротника синей униформы.

— Черт, минут пять-десять — и здесь будет потоп. Давайте закругляться, пока поле не превратилось в болото. Все собрали?

Марио огляделся.

— Да, как будто.

В грузовике оборудование уложили на положенные места; откидная полка, которую Сантелли использовали в качестве туалетного столика, закрыла зеркало. Свободное место оставалось лишь посредине, где лежали свернутые матрасы Бака — он спал на них, когда не мог найти дешевое жилье в