нахмурился, — Это глупо и абсурдно! Почему вы предали отца после стольких лет службы?

— Я лишь хотел показать ему, во что превратилась его власть. Разумеется, я не надеялся, что неподготовленная горстка крестьян сможет добиться больших успехов в этом небольшом восстании. Но сам факт того, что это случилось, уже говорит о многом. Я до сих пор верен твоему отцу. Так же верен, как и в первый день его правления. Я был там, когда он одолел величайших демонов и прозвал себя Редэмом. С самого начала я поддерживал его, сражался в его армии, убивал по его приказу, а после получил его признание и в благодарность был назначен учителем его единственного наследника, — старик положил руку на плечо Сандиса, — лучшей награды для преданного воина и представить нельзя. Но став твоим учителем, я получил не только все возможные награды, но и возможность оценить все то, что я делал многие годы на службе Короне, и то, что продолжили делать, вставшие в строй за место меня. Я пролил столько крови ради справедливости и вот, наконец, смог посмотреть, стоило ли оно того.

— Конечно! Ведь вы проложили путь великому благу! Мир восторжествовал на всем земном шаре, любая кровь того стоила!

— Возможно, — улыбнулся старик, — но с каждым годом смерти становились не столько необходимым злом, сколько показателем силы. Война закончилась десятилетия назад, а твой отец все так же продолжает лить кровь. Виновных ли? Посмотри на это, — воин указал на городскую площадь, окруженную высокими сооружениями, под сводами которых висели обожженные тела, — скоро на этих башнях не останется места, куда бы могли вешать трупы новых жертв справедливости, а ведь единственное, что твой отец проводит регулярно и каждодневно, так это суды. Посмотри на это и скажи, что все это является необходимой жестокостью, кровью, которую нужно пролить ради светлого будущего. А ведь это только те, кого убили показательно. Сколько еще умирают по его приказу? Разве ты сам сейчас не идешь на очередную бойню? А ведь после, в народе скажут, что это очередной произвол революционеров или организованной преступности. И круг замкнется. Можно будет снова вывешивать тела на радость толпе.

— Я верю своему отцу, учитель. Верю, что он желает лишь мира и справедливости, а вы, к моему великому сожалению, так и не смогли понять это. Подумать только, отдать столько лет на служение своему господину, а потом предать его! Ваша казнь не будет необходимым злом, ведь она не будет злом вовсе. Стража! Увести этого старика! Его суд подождет до завтра, пусть эту ночь он проведет в темнице!

— А я надеялся, что безумие не передается по наследству… — старик обернулся к стражникам, — я сам дойду до своей камеры.

Выйдя из Королевской Башни, Сандис увидел несколько воинов в белоснежной форме королевской гвардии, которые ожидали его.

— Дэвид, Тина, — крикнул он, — вы идете со мной, остальные отправляйтесь к капитану охраны, пусть найдет вам занятие.

— Санди, что сказал твой отец, куда отправляемся на этот раз? — Дэвид повернулся к нему и шел спиной вперед.

— Мы идем вершить справедливость, этого достаточно.

— Ты сам не свой, что произошло? Разве ты уже не привык к характеру своего отца? — Тейлор удивленно взглянула на Санди.

— Дело не в отце, наверное, — все трое сели в машину, обвешанную тяжелыми железными пластинами, на которых были выгравированы гербы Короля Редэма, — вы никогда не задавались вопросом, насколько правильно то, что мы делаем?

— Санди, если это какая-то проверка на вшивость, то я сразу сдаюсь, — простонал Дэвид с заднего сиденья.

— А я думаю, что это попросту глупые размышления, — подхватила Тина, — уж извини, Санди, но ты вдаешься в ненужную философию. Все ведь намного проще, чем кажется. Либо дело правое и за него стоит сражаться, что мы и делаем, либо ты совершаешь попросту плохой поступок, и за этим следует наказание.

— А что если плохой поступок и есть правое дело?

— Это как?

— Мы отняли столько жизней, каждая ли из них должна была оборваться нами? Я понимаю, приказы Короля не должны обсуждаться, но все же, так или иначе, я его наследник, хоть он и стыдится этого, поэтому я должен знать, почему он отдает такие жестокие приказы, и должен ли я делать то же самое, когда сам займу трон.

— Возможно все дело в опыте, — ответила Тина, — твой отец пережил столько всего. Я не могу вспомнить всех рассказов о его подвигах, а ведь эти байки наверняка не охватывают и половины того, что ему довелось сделать. Эта жестокость наверняка была в нем не с самого начала, а поселилась в нем спустя огромное количество сражений и потерь. Возможно, он хочет пожертвовать чем-то одним, ради сохранения вещей, которые ему куда более дороги.

— Мне бы очень хотелось в это верить, все же он мой отец, но сегодня его предал один из самых верных подчиненных, а это о чем-то да говорит.

— Кто же осмелился вонзить нож в спину Короля? — послышалось с заднего сиденья.

— Говард, — слегка помедлив, ответил Сандис.

— Учитель? — изумилась Тина, — Но ведь он всегда и во всем поддерживал Корону.

— И я о том же. Но хватит об этом, я поговорю с отцом позже, сейчас же нас ждет работа.

— Будем надеяться, Король выслушает тебя, — с горечью заметил Дэвид.

***

— С чем ты прибыл на этот раз? — спросил Найджел, как только портал за спиной Беллета закрылся.

— К моему великому сожалению, Господин, вести все хуже, — толстяк упал на колени, — Редэм больше не может исполнять возложенные на него обязанности. То, что вы сделали с ним тогда, больше не играет нам на пользу.

— Нам? Кем ты себя возомнил, демон?

— Покорнейше прошу простить меня, Создатель, я забылся.

— Знай свое место. Что до Дина… я пока не уверен, сможет ли тот незаконнорожденный сорванец играть свою роль так же хорошо, как это делает его отец, поэтому пусть все идет своим чередом, пока что.

— Но Господин, в мире начинает твориться хаос! Вот-вот разгорятся восстания, города вспыхнут и все, к чему вы шли все эти годы будет разрушено! Помутните рассудок и мальчишке, посадите его на трон, и продолжите увеличивать свое могущество в этом измерении!

— Ты не видишь всего. Я получил от этого измерения все, что мне нужно. Я утратил сон и голод, больше половины столетия поглощая все те знания, что хранил этот мир. В нем не осталось ничего, что могло бы меня заинтересовать. Дин может выжечь его дотла, мне нет дела. Но все же, именно он еще может мне