Через три минуты шаттл, стартовав с посадочной палубы, развернулся и пошел на снижение к планете. Машина была десантного варианта, и трое охранников расположились напротив Каянова в креслах левого борта. Он сидел справа, а по сторонам расположились майор с Сан-Комом.

При входе в атмосферу шаттл начало трясти. Охранники, фиксируя свои тела, вцепились в подлокотники кресел. Момент был удобным.

Бесшумные выстрелы из бластера не потревожили пилотов. Тела охранников обвисли на страховочных ремнях.

Майор, видимо, давно не участвовал в скоротечных схватках и растерял былые навыки. Каянову вполне хватило времени перебросить оружие в левую руку и провести еще один выстрел в упор.

С конвоем или охраной было покончено, но торопиться не стоило. Машину бросало из стороны в сторону. Дождавшись стабилизации полета, разведчик расстегнул ремни и, сделав знак Сан-Кому следовать за ним, прошел в кабину пилотов.

— Сколько осталось до космодрома? — спросил он.

— Триста километров, — ответил пилот. — Через двадцать минут будем на месте.

— Я принимаю командование на себя, — сообщил солнечник и постучал по плечу пилота еще теплым стволом бластера. — Ставь управление на автопилот и выбирайся из кресла.

— Мы разобьемся, — побледнев, проговорил тот.

— Ты скоро расскажешь эту сказку своей бабушке, — делая характерное движение оружием, сообщил Каянов. — И не надо лишних движений. За тобой наблюдает опытный пилот. Я думаю, звание героя посмертно тебе может здорово повредить.

Пилот щелкнул тумблером автопилота, расстегнул ремни и выбрался из кресла.

— За мной в салон, — скомандовал разведчик, отступая спиной в узкую дверь кабины.

Пилот шагнул в десантное отделение и, увидев трупы, остановился.

— Садись и пристегивайся ремнями, если хочешь жить, — прозвучала следующая команда.

Когда приказ был выполнен, Каянов выстрелил гаюну в грудь.

— Зачем? — спросил Сан-Ком.

— Принимайте командование, капитан, — проговорил советник. — Он все равно был не жилец. Занимайте кресло пилота, мы сейчас начнем заключительную игру.

Дождавшись, когда Сан-Ком устроится в пилотском кресле и, отключив автопилот, рулями слегка качнет шаттл, разведчик скомандовал включить громкую связь.

— Говорит шаттл с крейсера «Паутоло», прошу выйти на связь О-Кона.

Вызов пришлось повторить дважды, когда несущая частота прохрипела голосом старого контрразведчика.

— Какого туфола ты шумишь в эфире? Головку перемкнуло от тряски?

— Ты меня подставил, дружище, или у тебя крупно течет.

— Это ты о чем?

— Меня едва не стерли. В охране оказались люди с другой стороны.

— Я рад, что ты выкрутился. Не беспокойся, мы тебя доведем и посадим отсюда.

— Рапса лысого вы меня теперь увидите. И не вздумайте искать. Я сам выйду на связь.

Каянов сделал знак, и Сан-Ком отключил передатчик.

— Куда теперь?

— Снижайся, и идем к городу. Выбери площадку где-нибудь в промышленной зоне. Действуй быстрее, нам не нужны на хвосте топтеры.

Шаттл лег на крыло и, резко снижаясь, полетел к городу, виднеющемуся на горизонте.

— Разгрузочная площадка между цехами подойдет? — спустя несколько минут спросил он, кивая в лобовое стекло.

— В самый раз, — приглядываясь через его плечо, ответил разведчик, — только крутнись на ней. Нам нужно побольше разрушений, пыли и как можно меньше свидетелей.

— Будет исполнено, советник, — ответил пилот.

Посадку имперец выполнил идеально. Шаттл был не предназначен для таких маневров, но за его штурвалом сидел явно выдающийся пилот. Два маршевых, два тормозных и четыре двигателя вертикального взлета работали одновременно, постоянно изменяя векторы тяги и мощность. Стены цехов, между которыми космический челнок исполнил свой танец, рухнули, образовав непроницаемое облако пыли. Дополнительную завесу выполнил мусор, в большом количестве захламлявший площадку.

— Слава Гору, мы, кажется, ничего серьезного не повредили, — проговорил Каянов. — Ты просто идеальный пилот, но у меня еще одна просьба.

— Что ты хочешь? — выбираясь из кресла, спросил Сан-Ком.

— Поставь шаттл на самоликвидацию минут через десять, когда нас уже здесь не будет.

— Без проблем, — ответил космолетчик и надавил на большую кнопку под подлокотником кресла.

— Тогда пошли, больше нам тут делать нечего, — проговорил советник.

Сбежав по трапу, они окунулись в пылевой туман, но, похоже, разведчик еще до посадки наметил путь отступления, уверенно побежав в северном направлении. Добравшись до остатков разрушенной стены, он пошел вдоль нее, высматривая что-то на земле.

— Что ты ищешь? — прохрипел, пытаясь дышать через рукав мундира, имперец.

— Где-то здесь должен быть люк, ведущий в подземные коммуникации, — кашляя, ответил Каянов.

— Ищи быстрее, а то он может нам не понадобиться. До взрыва осталось три минуты.

— Я же сказал — десять.

— Конструкторы шаттла решили, что пяти вполне достаточно. Не найдешь, нас не найдут тоже, но радоваться будет некому.

— Ну наконец-то. Открывай, — отодвигаясь в сторону, потребовал Каянов.

Сан-Ком согнулся, подцепил край люка концом абордажного ножа и сдвинул крышку.

Каянов прыгнул в люк и уже в полете схватился за вбитые в стену скобы руками. Дно колодца терялось в сумраке подземелья.

Имперец такими навыками не обладал. Протиснувшись через металлический обод, он потянул на себя крышку люка, и, как только она с лязгом легла в пазы, сверху прогремел оглушительный взрыв.

Стены колодца заходили ходуном. Разведчик не удержался за скобу и сорвался вниз. Пролетев добрых пять метров, он удачно приземлился на полусогнутые ноги и, гася инерцию, скатился в кувырок. Невдалеке что-то грузно упало, и темноту прорезала отборная имперская брань.

— Вы живы, ваше величество? — спросил Каянов.

— Буду тебе в кишечник, полковник, — донеслось из темноты. — То аккуратно садись, то взрывай. Теперь в какую-то яму засунул.

— Судя по цветистости выражений, которые использовало ваше величество, тут нам самое и место. По дворцовым коврам позже ходить будем. Я в таких катакомбах десять лет жил, и ничего со мной не случилось.

— Здесь же, наверно, базамы водятся.

— Крыса — друг человека. Животное чуткое, а главное, очень умное. У меня из них собственная армия состояла.

— Расскажи это своей бабушке, полковник.

— Вы решили меня списать? Я вам больше не нужен?