Я удивленно посмотрел на него. Это был патерналистский подход, основанный на здравом смысле. Я пытался сохранять эмоциональную нейтральность, но понял, что ей нужен эмоциональный отклик от окружающих людей. Вся ее жизнь построена вокруг эмоциональных переживаний, подобных этим. И, хотя мой подход был, возможно, более правильным, он годился для долгосрочного рефлексивного консультирования, а той напряженной атмосфере, в которой мы оказались, он совсем не соответствовал.

Лора подняла руку с зажатой ножкой бокала со своих колен и молча протянула его Джасу. Она выглядела сейчас как ребенок лет шести, обиженный тем, что у него отняли «любимую игрушку»[50].

Полиция прибыла примерно через двадцать минут, а за ними последовала пара бригад скорой помощи. Я рассказал им, что произошло, и вышел, чтобы позволить им самим разобраться с ситуацией. Выходя из спальни, я почувствовал, как кто-то похлопал меня по плечу.

– Милое местечко, док, – сказал не слишком занятый офицер.

– Это не моя квартира, – ответил я и потом только сообразил, что он назвал меня доком. – Мы знакомы?

– Да, помните, это было месяц назад, в многоэтажке? Мужчина собирался спрыгнуть с крыши. С ним все в порядке?

Я оглядел комнату, там все еще оставалось несколько человек. Думаю, что большинство из них были друзьями Лоры, которые ждали, желая убедиться, что она благополучно добралась до больницы, а пока наслаждались общением с другой командой ТГП, у которой неожиданно случился перерыв.

ТГП, фактически все полицейские, с которыми я работал на местах, были отличными ребятами. Они, безусловно, были профессиональны, вежливы и оказывали поддержку. В первый раз я столкнулся с ними, когда работал со склонным к насилию, не раз совершавшим преступления пациентом. Тогда у него дома случился инцидент с ножом. Он не открыл дверь, поэтому я наклонился и заглянул в щель для писем, чтобы посмотреть, дома ли мой пациент.

Сержант тут же оттолкнул меня в сторону.

– Один из моих коллег так получил кислотой в лицо.

Затем он показал мне, как нужно действовать в таких случаях.

В следующий раз, когда я воспользовался помощью ТГП, пациент пригрозил убить нас, если мы снова придем к нему домой. Мы знали, что ему все хуже: соседи жаловались на угрозы и крики всю ночь.

Я прибыл на место первым и применил свои новообретенные навыки, чтобы безопасно заглянуть в квартиру через щель для писем в двери. Я держал дверь за металлическую дверную ручку, чтобы она внезапно не распахнулась. Заглянув внутрь, я заметил какие-то провода, идущие к входной двери от блока предохранителей в коридоре. Я отступил и проинформировал об этом офицеров, как только они прибыли.

ПОСЛЕ ТОГО КАК ОНИ ВЗЛОМАЛИ ДВЕРЬ, МЫ ОБНАРУЖИЛИ, ЧТО ПАЦИЕНТ ПЫТАЛСЯ ПОДСОЕДИНИТЬ МЕТАЛЛИЧЕСКУЮ ДВЕРНУЮ РУЧКУ К ЭЛЕКТРОСЕТИ – К СЧАСТЬЮ, БЕЗУСПЕШНО. НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ ПАЦИЕНТА, ВЕРОЯТНО, СПАСЛА МНЕ ЖИЗНЬ.

– С ним все в порядке? – снова спросил офицер, возвращая меня к разговору. – Мы прибыли как раз вовремя.

Я вспомнил случай, о котором он говорил.

– Кларк, да, у него все хорошо. Спасибо.

Мой ответ его, похоже, удовлетворил, и он тут же зацепился взглядом с женщиной, что стояла в дальнем конце комнаты.

– Хорошая вечеринка, – сказал он.

Мы тщательно спланировали визит к Кларку на дом: у нас было постановление суда и поддержка ТГП, социальный работник, слесарь – и все это за одно утро. Единственным человеком, которого нам не удалось уговорить участвовать в планировании, был сам Кларк. Справедливости ради, мы пытались его задействовать и не раз звонили, но он говорил нам «уходите», и это звучало очень похоже на то, как Лора обсуждала сексуальную неадекватность Руперта.

Он жил в многоэтажке. Он подпадал под действие статьи 37 Закона о психическом здоровье, которая предусматривает постановление о лечении, вынесенное Королевским судом после обвинительного приговора за преступление, за которое обычно полагается тюремное заключение. Судья применил раздел 41, который запрещает психиатру выписывать пациента, потому что тот слишком опасен, и в этом случае право выписывать или освобождать из больницы переходит к специальной комиссии или Министерству юстиции.

Если человека обвиняют, ссылаясь на статьи 37 и 41, он, как правило, обязан выполнять определенные предписания. Это немного похоже на приказ об испытательном сроке – разница только в том, что если нарушаешь условия, то возвращаешься в больницу, а не в тюрьму.

Что касается Кларка, то условия его освобождения требовали, чтобы он регулярно приходил в больницу для обследования, принимал лекарства и не употреблял запрещенные вещества. Он отказался встретиться с нами, и мы знали, что он не пьет лекарства. Учитывая его прошлое, вполне вероятно, что он употреблял наркотики. Я просмотрел его медицинскую карту. У него было тяжелое психическое заболевание, параноидальная шизофрения, и он любил употреблять марихуану и крэк. У него не было диссоциативного расстройства личности, хотя, когда он был нездоров или под кайфом или и то и другое вместе, неудивительно, что он так думал. Его осудили за изнасилование и нанесение тяжких телесных повреждений, и после этого он провел почти пять лет в психиатрическом отделении средней безопасности.

Когда мы пытались навестить его еще до вынесения приговора, он сказал, что выбросит с балкона первого, кто войдет в его квартиру, а если это будет невозможно, то выбросится сам. Его квартира находилась на десятом этаже.

Мы собрались на первом этаже в 8 утра, и я ввел офицеров в курс дела.

– Насколько он опасен? – спросил дежурный полицейский.

– Он осужден за нанесение тяжких телесных повреждений и изнасилование. Он пригрозил сбросить первого, кто войдет в его квартиру, с балкона или выброситься самому.

– Он вооружен?

– У него могут быть ножи, об огнестрельном оружии нам неизвестно.

– Там еще кто-нибудь живет?

– Насколько мне известно, нет. Возможно, он находится под воздействием наркотиков, и у него психическое заболевание.

Я нажал на кнопку лифта, но свет не загорелся. Я нажал еще раз, и наступила зловещая тишина, когда я посмотрел на дисплей, показывающий, что лифт намертво застрял на 14 этаже.

– Они постоянно ломаются, – сказал чей-то голос сзади.

Пришлось тащиться по лестнице. Мы снова собрались, слегка запыхавшиеся и потные, перед дверью Кларка, и из-за его угроз полиция решила, что стучать в дверь, как это делается обычно, – не очень хорошая затея. Мы сами открыли дверь примерно за две секунды с помощью ручного тарана, стратегически направленного на замок.

Толпа полицейских вбежала в квартиру и обнаружила, что мужчина только-только встает с постели. У него не было времени даже собраться с мыслями, не говоря уже о том,