Фиолетовый человек

Фиолетовый – не самый распространенный цвет в одежде для заключенных. Когда они поступают в тюрьму, на них в основном синие джинсы или одинаковые спортивные костюмы. Иногда они надевают строгие костюмы, но зачастую это делается для того, чтобы произвести хорошее впечатление на судью. Поток заключенных, прибывающих в Кэмпсмур и выходящих оттуда, поистине бесконечен. Большинство заключенных все еще находятся под стражей – они пока не осуждены, и им предстоит отправиться в суд на слушания или на судебные процессы. Те счастливчики из них, которых признают невиновными, уже не возвращаются обратно в тюрьму. А вот виновные возвращаются. Через какое-то время очень легко перестаешь видеть в них отдельных людей, у каждого из которых есть своя история. Они просто становятся чередой тусклых глаз, таящих скрытый гнев, негодование и, возможно, больше всего страх.

«Я хочу метадона».

«Мне нужно немного снотворного».

«Я выпиваю бутылку водки каждый день, у меня случаются припадки, если выпивки нет. Я не могу находиться в общей камере. Я становлюсь жестоким».

«Я слышу голоса».

«Он сам напрашивался. Они пытаются убить меня. Судья все понял неправильно».

Один мужчина, которому был всего двадцать один год, шел впереди меня в составе этой усталой процессии. Его только что осудили на десять лет за разбой с применением огнестрельного оружия. Он и в подростковом возрасте совершал правонарушения, хоть и менее серьезные и ужасные, поэтому привык проводить ночи в полицейской камере, а затем обращаться в суд, где ему выносили постановления об испытательном сроке или общественных работах. За самое серьезное из своих преступлений он отбыл два месяца в Фелтемском учреждении для малолетних преступников.

К сожалению, он просто не понял, что нужно что-то менять. Есть мультфильм Джо Мартина, который мой брат показал мне, когда я начинал работать в Кэмпсмуре, – он называется «Мистер Боффо». В нем мы видим человека в тюремной камере, рядом с которой сидит охранник, и мужчина-заключенный говорит: «Хорошо, я готов извиниться».

– Когда я смогу вернуться домой? – спросил этот двадцатиоднолетний парень.

– Что? – переспросил я.

– Когда я вернусь домой? – снова спросил он. Его голос звучал искренне.

– Вы осуждены на десять лет, – настороженно ответил я.

– Да, но может ли моя мама забрать меня завтра? Мой адвокат, когда пришел в суд, сказал, что я раскаиваюсь.

Я пристально посмотрел на него, прищурив глаза, и отправил его в медицинский центр, чтобы там медсестры могли присматривать за ним.

ОН БЫЛ ИЗ ТЕХ, КТО В ТРИ ЧАСА НОЧИ МОГ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО ИЗ РЯДА ВОН ВЫХОДЯЩЕЕ, НАПРИМЕР ПОВЕСИТЬСЯ.

Некоторые заключенные выделялись среди прочих, но в основном они все же сливались в единую безликую массу. Затем, совершенно неожиданно, передо мной оказался мужчина, одетый с ног до головы в фиолетовое. На нем красовались фиолетовые ботинки, фиолетовые шорты, фиолетовая рубашка и даже фиолетовая бандана была обернута вокруг головы, поверх непослушных черных волос.

Я старался сохранять невозмутимое выражение лица.

– Мистер Рейнольдс? – поинтересовался я. – Как у вас дела?

Я заставил себя не пялиться на него и опустил взгляд вниз, в его карту. Артериальное давление было немного повышено, но больше ничего особенного. Осужден за покушение на убийство – приговор еще не вынесен, и заключенный находится под стражей. Он казался немного взволнованным, даже рассеянным.

– Мистер Рейнольдс, как у вас дела? – снова спросил я.

Он, казалось, только теперь заметил меня, поднял свою фиолетовую руку, указал на меня и написал что-то в воздухе.

– Что это? – спросил я.

– Альфа, – сказал мистер Рейнольдс.

– Альфа?

– Альфа, – подтвердил он.

Затем он снова сотворил в воздухе знак «альфа» и на этот раз, похоже, написал еще один знак.

Я изобразил на лице что-то вроде «продолжай».

– Омега, – коротко сказал он. – Я есмь альфа и омега, первый и последний.

Альфа и омега – это первая и последняя буквы классического греческого алфавита. Этот термин используется в Книге Откровения для обозначения того, что Бог и Иисус вечны. Этот символизм мне совсем не понравился, он плохо сочетался с дождливым вечером четверга, который я проводил в тюрьме Кэмпсмур, поэтому я перевел пациента в медицинский центр.

– Но я не болен, – сказал «Фиолетовый человек», когда медсестра пришла забрать его. Затем он навис надо мной довольно угрожающе и начал рисовать пальцем на столе. Это была альфа и снова омега.

– Я вечен, – сказал он сквозь фиолетовую дымку. – Я – Бог.

Меня всегда учили не соглашаться с бредовыми убеждениями. Но когда человек в тюрьме, весь одетый в фиолетовое, про которого вы знаете, что он склонен к насилию, стоит над вами и объявляет, что он Бог, мой совет – лучше не противоречить ему.

– Хорошо, – сказал я как можно более спокойно, – но мне все равно нужно отправить вас в медицинский центр.

Он ушел без сопротивления и шума, и я сделал запись в своем ежедневнике, чтобы увидеться с ним на следующий день.

Возможно, я об этом еще не рассказывал, но судебные отчеты очень подробны. Мои опросы начинаются с того, что я узнаю всю предысторию пациентов: спрашиваю, где они родились, какие у них остались воспоминания о семье, раннем детстве и том опыте, что они получили. Дело не столько в конкретных ответах, хотя это тоже может быть весьма показательно, сколько в том, как пациенты вписываются в свой мир и как взаимодействуют с другими. Только тогда я приступаю к вопросам о преступлении. Вот тогда все становится подробным и конкретным. Однажды я взял с собой старшую стажерку, чтобы опросить мужчину, обвиняемого в изнасиловании и убийстве. Его вина не вызывала сомнений, но мотивы стали понятны только во время разговора.

Итак, когда у вас впервые появились сексуальные фантазии?

Какие они?

Когда они стали жестокими?

Когда вы решили претворить их в жизнь?

Почему вы выбрали ту женщину в парке?

Вам нравятся все рыжеволосые?

Почему вы воспользовались презервативом?

Все ли женщины грязные?

Расскажите мне о вашей матери. У нее рыжие волосы?

По дороге в Кэмпсмур моя стажерка была довольно разговорчива и в хорошем настроении, но на обратном пути она стала тихой и была не в духе.

– Я и не подозревала, что все так глубоко, – сказала она.

– На что, по-твоему, это было бы похоже? – спросил я.

Она не ответила на мой вопрос, а вместо этого сказала:

– Он продолжал смотреть на меня.

Я посмотрел на ее бледную кожу и короткие рыжие волосы. Мы решили, что ей не следует ходить на вторую встречу, после