Валентина с легкостью увернулась, и, прежде чем он успел сообразить, что произошло, сильная рука швырнула его на стену с такой силой, что посыпалась штукатурка. Йенс уперся ему локтем в горло.

— Не нарывайся, — прошипел инженер.

— Ваня! — закричала с кровати женщина. — Не бейте его!

Йенс отпустил пьяного.

— До тебя мне нет дела, — с неприязнью произнес он. — Твоя жена когдато помогла моей знакомой, — он кивнул на Валентину, — и она хотела поблагодарить ее. Вот и все.

— Мало вы нашей крови попили, паразиты.

Йенс передернул плечами и отошел, держась между Валентиной и Иваном. Он достал две сигареты, одну закурил, а вторую бросил Ивану. Тот поймал ее и тут же зажал между зубами.

— Ты работаешь? — спросил Йенс.

— Да. Я работаю как проклятый. Каждый день.

— Где?

— В литейном цеху Распова.

— Работа не для слабых, — заметил Фриис.

— Я не слабак.

— Ваня, — произнесла женщина, — они помогли нам. Посмотри на печку.

И только теперь мужчина в первый раз обвел налитыми кровью глазами комнату. Он заметил еду на столе, новую свечу на полке, а потом и огонь в печи. Вид пляшущих языков пламени, похоже, немного протрезвил его. Он подошел к свече и, сунув кончик сигареты в огонек, с наслаждением втянул в себя дым. Потом протянул к горячей печке мозолистые руки.

— Ты сейчас был на митинге, верно? — Йенс указал на какуюто брошюру, торчащую из кармана шинели.

— Да. А тебе какое дело?

— И что они сейчас говорят?

— Что скоро мы избавимся от таких, как вы. Совсем скоро для пролетариата настанет справедливая жизнь. Мы, товарищи по оружию, сплочены и организованы.

— Забастовки не прекратятся?

— Нет.

— Я слышал, большевики и меньшевики готовы друг другу в горло вцепиться.

— Ерунда.

Валентина почувствовала, что Викинг втягивается в разговор. Хоть он и сказал: «До тебя мне нет дела», он лгал. Она видела это в его глазах.

— Йенс?

Он кивнул, но не оторвал взгляд от Ивана, от этого человека, который больше думал о подпольных комитетах и забастовках, чем о больной жене. От человека, чей дом Валентина только что отскребла, чье ведро с экскрементами вынесла, чьи мертвые дети лежали на кровати, пока он заливал разум водкой.

— Нам пора уходить, — сказала она.

Йенс не пошевелился.

— Так не должно быть, Иван, — произнес он. — В правительстве есть люди, которые добиваются перемен. Например, Гаратян и Корнов. Комитет индустриального развития встречается с владельцами заводов и фабрик и заставляет их улучшать условия труда для рабочих.

— Вранье.

— Нет, это правда.

— Вас самих за нос водят. Владельцы заводов просто откупаются от этих ваших ублюдков. Суют им жирного барашка в бумажке, и привет. Ничего не меняется. — На лбу мужчины пролегли вертикальные складки. — Ничего! Только последний дурак может продолжать верить, что разговорами можно чегото добиться.

— Единственный выход — залить Невский реками крови.

— Значит, так тому и быть.

Валентина подошла к двери и широко открыла ее.

— А ты кто такая? — Иван ткнул в ее сторону пальцем. — Богатая девочка. Я голову даю на отсечение, что твой папаша — какаянибудь важная шишка. Продажный и ничтожный, но очень важный человечек.

— Как вы смеете? — Ей захотелось так ударить его по лицу, чтобы ядовитая ухмылка слетела с его губ. — Мой отец — министр Иванов. Он честный и порядочный человек.

Неожиданно Йенс крепко сжал ее плечо и торопливо вывел на улицу. Холодные капли дождя впились ей в щеки, как ледяные иголки.

— Валентина, — строго произнес Йенс, шагая прочь от этого дома, — не нужно было тебе этого говорить.

— Но это правда! Мой отец порядочный человек.

— Не нужно было называть свою фамилию.

Аркин смотрел на них, когда они уходили по умытой дождем улице. Рука инженера лежала на талии девушки, а она прижималась к его плечу головой, словно они принадлежали друг другу. Он дождался, когда они скрылись из виду, после чего перешел к двери, из которой они вышли минуту назад.

Войти в дом оказалось просто. Стоило лишь немного надавить плечом, и путь свободен. Внутри было темно, лишь сквозь щели в переднюю просачивалось тусклое сияние ночного неба. Аркин замер на месте, прислушиваясь и дожидаясь, когда его глаза привыкнут к темноте. Что они делали в этой лачуге? Что привело ее сюда? Чем они вообще здесь занимались? Он подумал, что скажет Елизавета, если дочь принесет в дом вшей и блох.

Стоя в тени на пороге дома напротив, он наблюдал, как они носили тудасюда ведра с вонючим дерьмом и водой. Он видел, как девушку стошнило, когда она выскочила из дома под проливной дождь. После этого она так застонала, что он решил, будто ей конец, но нет. Она снова вернулась в дом и свернула в дверь по левую руку от себя. Аркин отыскал эту дверь и хотел постучать, но она открылась от первого же прикосновения. Шпион вошел.

— Что надо?

Рослый мужчина с бритым черепом сидел за столом, сложив перед собой руки, и смотрел на него налитыми кровью глазами. На кровати лежала женщина, ее безжизненный взгляд заставил Аркина поежиться.

— Хочу поговорить с вами, товарищ, — ответил он мужчине.

Обращение «товарищ» произвело ожидаемое воздействие.

— Поговорить о чем? — все же несколько подозрительно осведомился хозяин дома.

— О тех людях, которые только что ушли от вас.

— Да? И что с ними? — Грязные пальцы отломили кусок от буханки черного хлеба и отправили в рот.

— Зачем они приходили?

— Принесли жене хлеб и одеяло. Облагодетельствовали! Вы нам дайте оклад нормальный, а уж хлеб мы себе сами купим!

Хозяин уронил голову на руки.

Аркин сделал несколько шагов в сторону кровати и почувствовал тошнотворный запах.

— Они говорили чтонибудь? — спросил он больную.

— Нет.

— Что, просто принесли вам подарки и все?

— Да.

— С чего бы это?

— Мы друзья, — не шевеля губами, выдохнула женщина.

Аркин чуть не рассмеялся. Эта женщина и Валентина! Но тут ему вспомнилось, как Валентина застонала, стоя под дождем. Словно ей действительно была небезразлична судьба этих людей.

— Кто вы? — хриплым голосом произнесла больная.

— Я работаю у ее отца.

— У министра?

Значит, она им даже это рассказала.