– Что ещё можно сделать? – Кирклин мял в руках шапку – ту самую, что хотела прикинуться шлемом. И без того невзрачные перья, украшавшие её, обломились и теперь угрожали небу острыми кончиками.

– Я не лекарь… – мне действительно больше нечем было помочь. Однако кое-что сказать всё-таки стоило. – Необходимо следить за ним, чтобы заметить… изменения.

Воин нахмурился.

– Ты думаешь, он превратится?

– Нет, однако рисковать нельзя.

В полушаге от меня, над невысокой травой, будто бы вился лёгкий дымок – не знаю, как я раньше его не заметил. Плохонький арбалетный болт – без оперения, зато с наконечником из чёрного серебра – разумеется, оказался именно там.

– Я понимаю, – воин на миг замолчал. – Но как понять, что начались изменения? И что тогда делать?

Точного ответа на первый вопрос у меня не было, ведь я не настоящий интерфектор. Однако за последние дни твари, изменённые проклятьем, несколько раз оказывались на моём пути.

– Появление неприятного запаха, выделение слизи, – припомнив, как брат Губы кричал вчера из-за двери, я добавил: – Изменение голоса и поведения… Подожди сутки, и если ничего не произойдёт, значит, всё обошлось.

– А если произойдёт? – мужчина отбросил шапку в сторону и потёр кулаком шрамы на щеке.

Вместо ответа, я протянул ему только что найденный болт. Его наконечник стоил дорого, но оставлять людей без возможности защититься, было неправильно.

– Господин Мунро щедро награждает тех, кто приносит чёрное серебро, – мрачно произнёс Кирклин, крепко сжав древко в ладони. – Но я верну тебе его. Обещаю.

– Парнишка… он твой сын? – не выдержав, спросил я.

Нехорошо взваливать на отца такой груз и мне самому стоило бы задержаться здесь ещё на день. Но я должен был спешить, чтобы помочь друзьям.

– Нет, – ответил Кирклин, – но согласно порядку мне требуется оберегать его…

Он вновь потёр шрамы. Глаза мужчины на короткий миг подёрнулись пеленой воспоминаний, но это продолжалось совсем недолго.

– Надеюсь, чёрное серебро тебе не пригодится, – негромко произнёс я.

– Я тоже, – кивнул Кирклин.

Говорить вроде бы больше не о чем, но воин пристально глядел на меня, будто ожидая чего-то.

Ветерок трепал волосы, а со двора доносились звуки ругани – похоже, Губа отчитывал брата. Тот уже наверняка закончил с кольчугой, и значит, я мог отправляться в путь. Осталось только навьючить Тоненькую, которая получила-таки свою порцию овса, да попрощаться с хозяевами.

– Ты собираешься ехать к господину Мунро? – Кирклин наконец прервал затянувшееся молчание.

– Возможно.

Вчера, строя планы, я собирался поступить именно так – победить тёмную тварь и отправиться к беллатору в сопровождении его людей. Но после не самой приветливой встречи, эта идея уже не казалась мне столь привлекательной.

– Мой господин сейчас не очень расположен к интерфекторам.

– Почему?

– Он считает, что в происходящем… – Кирклин, не сумел подобрать нужное слово и просто покрутил рукой в воздухе. – Виноваты твои братья.

– Чушь, – я прищурился. – Мертвяков подняли тёмные твари с севера, а не интерфекторы.

– Господин Мунро говорит, что вы бросили всех нас, не выполнив свой долг. И он говорит настолько убедительно, что многие верят.

– И ты?

Кирклин молчал.

– Это ложь, – я старался говорить спокойно, чтобы слова не выглядели как оправдания.

– Позавчера мы задержали интерфектора, который приехал просить помощи, – воин будто не услышал меня. – Господин Мунро сказал, что этот старик связался с порождением зла.

– Ха, – усмехнулся я, – откуда же он узнал?

Мужчина вновь проигнорировал мой вопрос.

– Значит, ты считаешь, что мне не стоит сейчас ехать к твоему господину? – рядом с ухом прозвенела крыльями крупная стрекоза.

– Сперва, когда ты только появился, я сам собирался доставить тебя к нему. Но теперь мне нужно следить за… воспитанником. Поэтому просто повторю: «Мой господин сейчас не очень расположен к интерфекторам».

Отчего-то Кирклин не хотел говорить напрямую, но лишь законченный болван не понял бы, что соваться к беллатору Мунро – не самая удачная мысль.

– Что станет с тем стариком-интерфектором?

– Не знаю. Мой господин уверен в его связи с тьмой. Однако я расскажу ему обо всём, что сегодня увидел. И привезу тело той твари, которую ты убил. Обещаю.

Я кивнул в знак благодарности – надеюсь, это хоть как-то сыграет в нашу пользу и повлияет на предубеждения господина Мунро.

От необъятного простора, как и от непонятных перспектив, голова шла кругом. Сердце требовало наплевать на все предостережения и мчать на выручку друзьям. Разум предлагал плюнуть на всё и жить у Губы, забыв о мертвяках и Карле Рокитанском. И только совесть глядела с укоризной, тихонечко стоя в стороне.

Я тряхнул головой.

Казалось, разговор окончен и можно уходить – Тоненькая, наверное, уже притомилась в ожидании. Однако, скрыться во дворе помешали новые слова Кирклина, догнавшие меня в узком проходе между сараями. Слова и шелест меча, извлекаемого из ножен.

– Я взял у тебя кровь. Не с бою, – сказал он.

Обернувшись, я увидел, что воин держит оружие за клинок.

– О чём ты?

– Шея.

Кончики пальцев тронули небольшую рану или даже скорее царапину, оставленную мечом беллатора. А я уже успел позабыть о ней.

– Порядок требует вернуть долг, – сообщил Кирклин.

Первый порыв – проявить благородство. Встать в красивую позу и сказать, что мне ничего не нужно, ведь именно так поступали герои любимых книг. Что ж, следует остерегаться первых порывов, вряд ли их одобрил бы мастер Фонтен.

Не стоит смешивать благородство с глупостью – я не в том положении, чтобы отказываться от помощи. По всему видно, беллатор Кирклин – опытный воин, что по нынешним временам может оказаться весьма полезным. Поэтому, вместо громких слов, я попросту промолчал.

– Ты вправе потребовать кровь с меня, – меч вернулся в ножны.

Несмотря на потрёпанный наряд, выглядел мужчина очень внушительно.

– Хорошо, – коротко ответил я и слегка наклонил голову. – Учту!

Из-за спины доносилось лошадиное ржание и вялая ругань.

Я развернулся и сделал несколько шагов назад – похоже, теперь разговор окончен по-настоящему.

Во дворе, возле навеса под которым стояла Тоненькая, Губа о чём-то спорил с братом, иногда обращаясь к жене, кормившей птиц. Лежавшая посредине уродливая тварь, казалось, уже совсем не пугала местных обитателей – она очень быстро превратилась во вполне обыденную вещь и привлекала не больше внимания, чем бочка с дождевой водой.