Я сам оказался здесь по воле случая – сложись обстоятельства иначе, и безжизненное тело Норвуда Грейса украшало бы сейчас городскую мостовую, служа кормом для птиц. И может быть, эта череда случайностей позволит мне сегодня спасти одну жизнь.

– Он ить мучается… – повторил Губа, глядя на меня.

– Тащи воду, – я тряхнул головой. В ушах еле слышно звенели колокольчики, а в носу свербело от книжной пыли. – Много! Все вёдра, какие есть, должны быть наполнены водой!

– Зачем? – мужчина приподнял брови.

Я не ответил – времени на ерунду не осталось. Клинок легко срезал остатки рукава, полностью обнажив чернеющее предплечье. Кровь разносила отраву по всему телу, убивая парня и, вероятно, превращая его в порождение зла.

«Коли в песках доведётся путникам повстречать змею али другую какую гадину ползучую, да вкусит она плоти человеческой, тому, кого беда эта постигла, надобно первым делом лечь и без движения лежать, а спасение своё врачевателю доверить да соратникам, без которых в путь никто в здравом уме и не двинется».

– Прижмите его к земле! – рявкнул я, удерживая молодого беллатора за плечи. Справиться с ним в одиночку оказалось невозможно, он дёргался без остановки, иногда выгибаясь дугой. – И где вода?

– Так ить, за водой бежать или чего? – не понял Губа, которого, похоже, этот резкий переход к кипучей деятельности выбил из колеи.

– Ты – помогай мне. Держи его так, чтобы он шевельнуться не мог. А ты, – я бросил короткий взгляд на брата здешнего хозяина, – тащи воду! И побыстрее!

Мужчина, не расставаясь с топором, кинулся на помощь, но и его сил не хватало, чтобы удержать бьющегося как рыба в сетях паренька. Однако, навалившись всем телом, он сумел-таки худо-бедно прижать того к земле.

«Коли не окажется среди людей врачевателя, надобно тому, кто нутром твёрд, за исцеление приняться да старательно завязать ремень али шёлк над укусом так, будто строптивого дромадера к тыну привязываешь. Но помнить надобно, что, хотя ночью, когда воздух свеж, можно повязку подольше подержать, то в полдень, когда солнце со злостью печёт, стоит быстрее со всем управиться».

Придавив изодранную кисть коленом, я крепко перетянул руку выше раны обрывками ткани. Было жарко, а значит надолго оставлять повязку нельзя, но меня это не очень-то волновало – судя по всему, много времени нам и не понадобится.

Бледное до синевы лицо молодого беллатора словно окаменело, а через приоткрытый рот вырывался едва слышный хрип.

– Вроде угомонился, – Губа продолжал придерживать паренька за плечи. Топор лежал неподалёку – видимо, на всякий случай.

– Где вода? – завопил я так, что перепугал всех кур, которые стали заполошно носиться за оградкой.

Скрип колодезного ворота, слышимый до этого, превратился в визг – брат Губы, похоже, утроил усилия.

«Гадины ползучей отраву надобно скорее удалить, для чего устами к ране приникнув, стоит его в себя затянуть, но тут же сплюнуть на песок, дабы самому не потравиться. Но коли тот укус ночной серпентой оставлен, тогда так поступать нельзя, ибо яд её слишком силён, и тогда надобно постараться на края раны надавить, чтобы отрава сама вышла. Ну а коли не посчастливиться с Грозой Песков повстречаться, тогда стоит попрощаться с несчастным, покуда остался у него разум…»

Прикасаться к крохотной ранке не то что губами, а даже голыми руками было страшновато. Быстренько натянув перчатки, я аккуратно сдавил кожу, но ничего не произошло – только парнишка несколько раз дёрнулся, будто от боли.

– Что ты делаешь?

Кирклин стоял между сараями, сжимая в руках обнажённый меч. Короткий и широкий клинок блестел на солнце, а острие смотрело прямо мне в переносицу.

Быстрый взгляд на беллатора, и я вернулся к работе – у меня нет времени, чтобы объяснять каждый свой шаг. Тем более я и сам не особо знал, что нужно делать дальше.

Наверное, чтобы отрава начала выходить, следовало как-то расширить рану. Перехватив Клинок, я слегка надрезал кожу и сдавил предплечье что есть силы. На этот раз получилось удачнее – на поверхность вступила тёмная густая слизь, задымившаяся после того, как я коснулся её чёрным серебром.

Сам паренёк, получив небольшой надрез, начал биться о землю всем телом, вынудив Губу вновь навалиться на него.

– Сделаешь ему больно ещё раз, и твой путь закончится здесь! – несколько стремительных шагов, и Кирклин приставил лезвие к моему горлу. Рукоять меча плотно лежала в ладони, подпираемой с одной стороны круглой гардой, а с другой – массивным навершием. Необычное оружие. – Отпусти его!

– Я пытаюсь помочь, – шею, будто свело от лёгкого прикосновения холодными металлом, но пальцы продолжали сдавливать кожу на руке молодого беллатора.

– И для этого режешь его Клинком?

Я прикрыл глаза и с шумом втянул воздух – пыль, лошадиный пот и сладковатая вонь тёмной твари. Солнце немилосердно припекало макушку, а тень под навесом манила прохладой – я буквально кожей ощущал близкую свежесть. Стоит сделать так, как говорит Кирклин, и уже через несколько мгновений можно будет лечь на солому, скинув горячую кольчугу…

– Да, – спокойно ответил я. – Именно для этого я режу его Клинком. И если ты не прекратишь мне мешать, то всё будет зря.

– Но мне нужно знать…

– А мне нужно его спасти.

– Почём мне знать, что ты не пытаешься заразить его тьмой? – в голосе Кирклина слышалось смятение. – Господин Мунро говорил, что вы…

– Заткнись! – не выдержал я. – Заткнись и делай, что считаешь нужным.

Скосив взгляд – смотреть вниз, когда к горлу приставлен меч, оказалось не очень удобно – я сделал ещё один надрез. Чёрная жижа потекла по коже, а Губа теперь с трудом удерживал паренька – тот, не издавая ни звука, пытался сбросить с себя мужчину.

– Где вода! – заорал я в очередной раз.

Кирклин от неожиданности дёрнулся, и по шее покатилась тоненькая струйка моей крови, но я не обратил на это ни малейшего внимания – брат Губы наконец-то принёс два ведра, заполненных прозрачной влагой.

«Избавившись от отравы, надобно промыть рану водой из мехов, не жалея – сведущий путник завсегда пополнит её запасы, ведь чтобы найти воду в песках стоит всего лишь…»

– Лей! – приказал я. – Прямо на руку. Нужно смыть эту гадость…

Водяной поток с весёлым плеском унёс черноту, намочил одежду и впитался в сухую землю, оставив после себя только тёмное пятно.

– Не сдюжу, – пропыхтел вдруг Губа. – Он ить шибко дёргается!

– Помоги ему! – я посмотрел на Кирклина.

Тот кивнул, вложил меч в ножны и кинулся на выручку Губе. Шлем мешал, и воин, быстро расстегнув удерживающий ремешок, сбросил его прямо на землю. Железяка с грохотом укатилась в сторону, но Кирклин, кажется, этого даже не заметил – он бормотал что-то успокаивающее, придерживая товарища за ноги.