– Как ты можешь помнить? – засомневался Цветко. – Я водил вас к ущелью столько лет назад…

– Я был там вчера, – сказал Илир и снова отвернулся к костру.

Все понемногу разбредались, устраивались ко сну. В этот момент Шаталову на сотовый позвонил Милич.

* * *

Ничего не объясняя, Шаталов забрал мотороллер Бека и куда-то уехал.

Небо между крыш бледнело, занимался рассвет. С полчаса вздремнув, Бек вышел во двор. Бармин и Слащев, совершенно разные внешне, но похожие темпераментом, реакцией на происходящее, матерые, суровые, немногословные, сидели на лавке рядом с потухшим костром, стряхивали в него пепел. На столе лежала смятая пачка болгарской «Шипки».

Бек присел рядом, спросил:

– Не спится, мужики?

Слащев покосился на него с сомнением. Бармин покачал головой, ответил:

– «Мужики» на заре в поле с косами… Лезет из тебя, Деда, красная начинка. И Радо такой же, что бы Маевский ни говорил.

Бек пожал плечами:

– У нас так говорят: мужики. А если и красная, так что теперь?

– То, что у наших с тобой дедушек, Деда, понимание мира разное было, – сказал Слащев. – Мой остался без родины под ногами, а твой без родины в душе. Это похуже будет. Русскому человеку плохо без родины.

– Красиво излагаешь, – сказал Бек, тщательно подбирая слова. – Белые ангелы, красные черти. Как истинно русский дедушка научил. За былое удобно прятаться. Только время на месте не стоит. Ты подумай и скажи мне потом: в окопах Сталинграда кто за родину умирал? На Курской дуге немецкие танки за родину жег – кто? Красные? Советские? Русские? Мы один большой народ, солдат! И пока разъединены – вот здесь! – Бек постучал себя пальцами по виску, – нас будут давить по отдельности.

– Не кипятись, Деда, не комиссарствуй, – усмехнулся Бармин. – Мы – белые. Так устроены. Так воспитаны. Но мы же пришли!

Окрестности города Глоговац, автономный край Косово, Югославия

11 июня 1999 года

Среди деревьев лежали два тела, прикрытые черными пластиковыми пакетами. Еще два – у стены госпиталя на подъездной дорожке.

Света не было, Шаталов прошел по сумрачному коридору к открытой двери, из которой вырывались блики фотовспышки. По стене тянулся долгий широкий бурый след, заканчивающийся отпечатком ладони. Под отпечатком пол был залит кровью, от лужи в полкоридора шириной уходили грязные следы подошв в обе стороны.

В палате из восьми коек пустовало четыре. Кто лежал на остальных, Шаталов рассматривать не стал – повидал достаточно «двухсотых». Фотограф расставлял номерные маркеры, делал снимки с разных ракурсов. Криминалист склонился над одним из тел. За столом сидели трое: Милич, незнакомый следователь и врач, которого Шаталов уже видел, – кажется, завотделением Слович. Только в прошлый раз он запомнился Шаталову рыжеволосым, а теперь оказался седым.

Слович говорил быстро и не очень разборчиво:

– …Спустился на шум, а они в коридоре, рядом совсем. Главный вход нараспашку, ваш… мальчик молоденький лежит у окна, крови натекло. Я – вниз, в морг, заперся изнутри. А сверху только стрельба очередями, крики…

Милич заметил Шаталова, поднялся ему навстречу.

– …Двери ломают одну за другой. Смотрю, ручку дергают. Я лег на каталку, простыней закрылся, а сам только и думаю: вытащил я ключ из двери или нет? А до кармана дотянуться не могу. Дверь открылась, шаги все ближе…

Милич подошел к Шаталову вплотную, сказал негромко:

– Плохие дела, Радо. Смук совсем с цепи сорвался. Здесь больше тридцати трупов. Семеро наших, пациенты, врачи, медсестры – все.

И, видя немой вопрос в глазах Шаталова, добавил:

– Твоя… Благович…

– Убита? – воздуха едва хватило на такое короткое слово.

– Пропала. Среди убитых нет. Возможно, не ночевала в госпитале. Либо ее забрали с собой.

* * *

Шаталов через две ступеньки взлетел на третий этаж. На лестничной площадке раскинулось тело медбрата с огнестрельной раной в затылке.

В жилой зоне работал телевизор, шел «Магазин на диване». Шаталов сунулся в первую же открытую дверь. Окровавленная смятая постель была пуста. На полу рядом лежало тело, закрытое простыней. Он подошел и приподнял край ткани. Мысленно извинился перед покойным, что потревожил.

Но Шаталову нужно было знать точно. Он переходил из комнаты в комнату. В рекреации белозубый ведущий демонстрировал товар: пять ножей по цене двух. Идеальный баланс и отсутствие необходимости частой заточки. Посмотрите, как легко филейный нож справляется с вырезкой! Если оформить заказ прямо сейчас, получите бесплатную картофелечистку. Торопитесь, предложение ограничено. На диване перед телевизором лежала мертвая женщина. Посиневшее лицо, задранный халат, голые ноги. Видимо, полицейские к ней еще не подходили.

Шаталов вошел в очередную дверь и сразу почувствовал, что Ясна жила именно здесь и была в комнате совсем недавно. Кровать расстелена и смята. Ящики тумбочки выдвинуты, шкаф распахнут, содержимое свалено на полу. В подтверждение своих догадок Шаталов увидел на стене приколотую кнопкой фотографию: Ясна и Штерн на ступенях госпиталя в Белграде. На заднем плане слегка в расфокусе – «уазик» защитного цвета.

Шаталов спрятал фотографию в карман, обошел комнату. Взял со стола авторучку со сплетенными сердечками «От сердец к сердцам». У изголовья кровати опустился на колени, закрыл глаза, прижался лицом к подушке.

* * *

Завотделением Слович уткнулся в вафельное полотенце, его душили слезы:

– Мы же лечили их здесь! Раны зашивали, пули извлекали, выхаживали…

Шаталов снова отвлек Милича:

– А этот врач… швейцарец-благотворитель…

– Штерн?

– Наверное. Который уехал к бандитам парламентером. Он уже вернулся?

– Насколько мне известно, нет, – сказал Милич. – Почему спрашиваешь?

– Чуйка, – ответил Шаталов по-русски.

«Гнездо», территория под контролем ОАК

Автономный край Косово, Югославия

11 июня 1999 года

В коридоре желтого дома Смук подвел Штерна к одной из дверей. Тот заглянул в глазок.

Сквозь решетки на окнах и замазанные белой краской стекла пробивался тусклый свет. Ясна с прямой спиной сидела на краешке кровати и смотрела в стену перед собой. Пальцы впились в колени.

Штерн выпрямился, молча кивнул. Они пошли дальше по коридору.

– Ну что, та? Не ошиблись? – негромко уточнил Смук по-немецки.

– Все точно. Недостающий элемент нашей коллекции. Вишенка на торте.

Город Глоговац, автономный край Косово, Югославия

11 июня 1999 года