Мэдди уже слышала нечто подобное от доктора Флауэрс. Но исейчас, как и тогда, почувствовала, что ей неприятно это слышать. И все же этогорькая правда, теперь она ясно понимала. Но что с этим делать...

– Не ждите слишком многого от себя с самого начала, –предупредил еще кто-то из женщин. – Но и не тяните слишком долго. Неуговаривайте себя, что вот, мол, это последний раз, еще одна попытка. Этапопытка действительно может оказаться для вас последней в жизни. Даже темужики, которые вроде бы пальцем женщину не трогают, порой, словно сходят сума. Ваш муж очень плохой человек, Мэдди, намного хуже, чем вы думаете. Он иубить может. Возможно, ему даже хочется вас убить, только он не решается. Пока.Поэтому постарайтесь убраться из его дома, прежде чем он на это решится. Он васне любит, ему на вас плевать. Единственное, что ему нравится по-настоящему –это истязать вас. Это он и будет продолжать. Он никогда не изменится, разветолько в худшую сторону. И чем больше вы будете стараться угодить ему, чемлучше вам что-то будет удаваться, тем свирепее он будет себя вести. Вы всерьезной опасности.

Мэдди поблагодарила всех на прощание. По дороге домой онамучительно обдумывала услышанное. Да, все правда. Теперь она ни минуты в этомне сомневалась. Но она сознавала и другое: по какой-то необъяснимой причине ейдо боли хочется, чтобы Джек перестал ее мучить, чтобы он полюбил ее по-настоящему.Она понимала, что это безумие, но ничего не могла с собой поделать. Вот быпоказать ему, как надо любить, может быть, даже объяснить ему, и тогда,возможно, он все поймет и перестанет ее мучить. Вместе с тем она прекраснопонимала, что это невозможно. Он будет мучить се все больше, все изощреннее.Поэтому единственное, что ей остается, – это расстаться с ним, пусть даже ейсейчас кажется, что она его любит. Для нее это вопрос жизни.

По дороге она позвонила Биллу из машины и обо всемрассказала. Он, казалось, почувствовал огромное облегчение. Сказал, что будетмолиться о том, чтобы женщины из группы дали ей силы совершить решительныйпоступок.

Дома Джек с подозрением посмотрел на нее и спросил, где оназадержалась. Мэдди повторила, что это связано с работой комитета первой леди.Даже осмелилась упомянуть о том, что была на собрании группы женщин,подвергающихся насилию, которую они собираются обследовать. Сказала, что ей этопоказалось очень интересным. У Джека ее слова вызвали только злость.

– Воображаю, что это было за сборище. Не могу поверить,чтобы тебя заставляли встречаться с такими.

Мэдди открыла было рот, чтобы сказать что-то в защиту своихновых знакомых, но вовремя передумала. Теперь она сознавала, что это опасно.Нет, больше рисковать она не будет.

– А отч??го это у тебя такой довольный вид? – внезапноспросил он.

Мэдди взглянула на него как можно невиннее. Она понемногуучилась применять на практике ту науку, которую ей преподали сегодня. Нет, онабольше не будет вздрагивать при каждом его слове.

– На самом деле это оказалось довольно скучно. Но яобещала Филлис.

Он окинул ее внимательным взглядом и кивнул. Кажется, наэтот раз она ему угодила, нашла правильный ответ.

Ночью он овладел ею, впервые за долгое время. Овладел грубо,как бы для того, чтобы дать ей почувствовать, кто в доме хозяин. Как обычно,она ничего ему не сказала. Пошла в ванную и долго мылась под душем, однако таки не смогла смыть с себя ощущение ужаса перед Джеком. Казалось, он проник впоры ее кожи. Молча прошла в спальню, легла в постель. С облегчением услышалахрап мужа.

Утром она встала раньше его. К тому времени как Джекспустился вниз, она уже была на кухне. Все, казалось, было как всегда, с тойлишь разницей, что теперь Мэдди ощущала себя пленницей, на ощупь пытающейсянайти путь к спасению, каким бы долгим и трудным он ни оказался. Джекмоментально что-то почувствовал:

– В чем дело? Ты какая-то странная.

Господи, только бы он не прочел ее мысли. Нельзя дать себеповерить, что он на это способен. Мэдди сознавала, что она изменилась, и ужеодно это для нее опасно.

– Кажется, я заболеваю. Грипп, наверное.

– Прими витамин С. Мне совсем не улыбается искать тебезамену. Только этого не хватало.

Как же он груб с ней... постоянно. Но, слава Богу, он,кажется, поверил ее выдумке.

– Ничего. Я смогу работать.

Он кивнул. Взял газету. Мэдди смотрела на страницы«Уоллстрит джорнал» невидящим взглядом. Сейчас она молила Бога только об одном– чтобы Джек не догадался, о чем она думает. Ей надо выработать план спасения,надо бежать, пока он ее не погубил. Теперь-то она не сомневалась – ненависть,которую она в нем заподозрила, реальна, и она гораздо сильнее, чем можно себепредставить.

Декабрь, как обычно, проходил в бесконечных хлопотах,суматохе и суете. Собрания, встречи, приемы, подготовка к праздникам. Казалось,все посольства без исключения устраивают приемы с коктейлями, званые обеды,танцевальные вечера. И все по возможности демонстрировали свои национальныетрадиции. В этом заключалась одна из прелестей жизни в Вашингтоне. Мэдди всегдаэтим наслаждалась. В начале совместной жизни с Джеком она очень любила ходитьна вечера и приемы вместе с ним. Теперь же отношения между ними стали настольконатянутыми, что она с трудом выносила его общество. Он постоянно ревновал,следил за ней, когда она разговаривала с другими мужчинами, а потом обязательнообвинял ее в каком-нибудь проступке. Выезды в свет с мужем теперь стали для неенастоящим мучением, как и все остальное. Нет, в этом году она вовсе не мечталао наступлении Рождества.

Единственное, чего бы ей хотелось, – это провести праздникис Лиззи. Но с Джеком это, конечно, невозможно. Либо ей придется воспротивитьсяжеланиям мужа, а это будет означать открытое противостояние, со всемипоследствиями, либо она будет вынуждена, как всегда, смириться. С Джекомникакие компромиссы невозможны. Все должно быть так, как он сказал. А ведьраньше она даже не замечала, насколько ему наплевать на ее желания, на еенужды. Он лишь использовал их для того, чтобы поднять ее на смех или заставитьее почувствовать себя виноватой. И она годами мирилась с этим... Сейчас онадаже не заметила, когда и как произошла перемена, которая заключалась в том,что она все чаще и все мучительнее ощущает его неуважение, его давление и всесильнее стремится вырваться из-под его гнета. И все же... все же в глубине душиона сознавала, что пока еще его любит. И это само по себе наводило на нее ужас:она не могла не понимать, что эта любовь делает ее беззащитной.

Нельзя ждать, пока любовь пройдет. Любовь тут вообще ни причем. Надо уходить, что бы она к нему ни чувствовала. Каждый день, прожитый сДжеком, чреват для нее опасностью. Ей приходилось постоянно напоминать себе обэтом. Вместе с тем она сознавала, что это невозможно никому объяснить. Никто непоймет, кроме тех, кто сам через это прошел. Остальным происходящая в нейборьба постоянно сменяющихся эмоций, непрерывное чувство вины покажутсяпризнаками сумасшествия. Даже Билл, при всем его искреннем теплом отношении кней, до конца не может этого понять. Ему, правда, помогает то, что он узнает насобраниях комитета о различных формах насилия над женщинами, в том числе иизощренных. И действительно, то, что проделывает с ней Джек, в полном смыслеслова трудно назвать жестокостью или насилием. Хотя на самом деле это и естьвыражение тирании и садизма. Внешне все выглядит совсем наоборот: он хорошо ейплатит за работу, он ее спас, дал уютный, красивый, надежный дом в Вашингтоне,загородную виллу, самолет, которым она может пользоваться в любое время, роскошныетуалеты, драгоценности, меха, возможность проводить отпуск на французскойРивьере. Разве кто-нибудь в здравом уме может назвать все это тиранией инасилием?! Лишь сама Мэдди и кое-кто еще, имевший возможность увидеть ихвзаимоотношения с Джеком, что называется, «под микроскопом», способны понять,какая здесь таится опасность, какое зло скрыто под приманками, которым тактрудно противостоять и которые превратили ее жизнь в западню. Год за годом,день за днем, час за часом, минута за минутой яд, источаемый Джеком, всасывалсяв ее поры, он уже пропитал ее всю. Теперь Мэдди жила в постоянном страхе.