Ночь казалась бесконечной. В пять часов утра они получилиочередную порцию такой же информации. Но до семи часов утра не было никакихсущественных новостей. К этому времени Мэдди проснулась и уже пила кофе. Онаспала всего три часа, да и то урывками, свернувшись калачиком в кресле. Ее телозатекло от неудобного положения. Это все равно, что провести ночь в аэропорту,пережидая пургу.

Наконец в семь утра появились обнадеживающие новости. Врачисообщили, что президент все еще в тяжелом состоянии и мучается от боли, но онулыбнулся жене и выразил благодарность нации. Хирурги, наконец, почувствовалиудовлетворение. И даже решились объявить, что, невзирая на возможныеосложнения, президент, кажется, вне опасности.

Через полчаса Белый дом обнародовал имя стрелявшего,которого теперь называли не иначе как «подозреваемый», хотя вся страна не разимела возможность видеть пленку, на которой этот человек стрелял в президента.В ЦРУ считали, что он не участник какого-либо заговора, а действовал сам посебе. Его сына убили летом во время военных действий в Ираке, и он винил в этомпрезидента. Раньше он никаких преступлений не совершал и считался психическинормальным. Просто он потерял единственного сына на войне, причин которой непонимал и не хотел понять. После гибели сына он впал в депрессию. Сейчас егодержали под усиленной охраной. Вся его семья находилась в состоянии шока.

До сих пор этот бухгалтер пользовался репутацией уважаемогочлена общества и хорошего работника.

Какая грустная история, думала Мэдди. Через одного изпресс-секретарей она послала записку Филлис Армстронг просто для того, чтобыдать знать, что она здесь и молится за них. К ее величайшему изумлению, черезнесколько часов Филлис ответила совсем короткой запиской: «Спасибо, Мэдди.Слава Богу, ему лучше. С любовью, Филлис».

Мэдди была тронута до глубины души тем, что первая лединашла время черкнуть ей несколько слов.

В полдень Мэдди снова вышла в эфир. Сообщила, что президентотдыхает. Состояние его все еще оценивается как критическое, однако врачинадеются, что скоро он будет вне опасности.

Сразу после эфира снова позвонил Джек:

– Если не раздобудешь чего-нибудь поинтереснее ипоскорее, я пошлю Элиотта тебе на смену.

– Если ты считаешь, что он сможет лучше справиться,посылай.

Мэдди настолько выдохлась, что на этот раз ее даже не заделиугрозы и обвинения Джека.

– У меня от тебя скулы сводит, – продолжал он своиупреки.

– Я не могу ничего придумать, Джек. И все мы здесь водинаковом положении.

Тем не менее, он продолжал звонить почти каждый час, Донимаяее попреками. В час дня раздался очередной звонок.

Мэдди с облегчением услышала голос Билла:

– Когда вы в последний раз что-нибудь ели?

– Не помню. Я так устала, что мне не хочется есть.

Он ничего не ответил, не предложил приехать. Просто появилсяв госпитале двадцать минут спустя, с огромным сандвичем, фруктами ипрохладительными напитками. С трудом нашел ее в толпе репортеров, усадил вкресло в углу и едва не силой заставил есть. Как представитель Красного Креста,пришло ей в голову.

– Не могу поверить, что это действительно вы. До вашегопоявления я и не сознавала, что умираю от голода. Спасибо, Билл.

– Теперь я тоже чувствую себя полезным.

Он оглядывался вокруг. Сколько репортеров, операторов извукооператоров, режиссеров... Все снуют взад-вперед, толпятся. На улице полностудийных автобусов и пикапов. Похоже на зону стихийного бедствия, каковой насамом деле и является сейчас этот госпиталь.

Билл с удовольствием смотрел, как Мэдди съела весь сандвич.

– Сколько вы еще здесь пробудете?

– Пока состояние президента кардинально не изменится.Или пока нам это не надоест. Не знаю, что произойдет раньше. Джек ужепригрозил, что пришлет Элиотта вместо меня. Ему мои репортажи кажутся пресными.Но я не могу раздобыть ничего сенсационного.

В этот момент на помосте снова появился пресс-секретарь.Все, включая Мэдди, вскочили и устремились туда.

На этот раз им сообщили, что процесс выздоровления, скореевсего, будет сложным и долгим. Возможно, кто-то из журналистов захочетотправиться домой, возможно, кому-то пришлют замену. В общем, сказалпресс-секретарь, президент поправляется, правда, медленно, Осложнений поканикаких. У врачей есть все основания надеяться, что его состояние будет ивпредь улучшаться.

– Можно его увидеть? – выкрикнул кто-то из толпыжурналистов.

– Боюсь, что нельзя еще в течение нескольких дней.

– А миссис Армстронг? Можно с ней поговорить?

– Пока нет. Она ни на минуту не отходит от мужа.Собирается остаться здесь до тех пор, пока он не поправится.

Сейчас они оба спят. По-моему, вам всем тоже не мешаетприлечь.

Пресс-секретарь улыбнулся в первый раз за последние сутки.Он сошел с помоста, пообещав вернуться через несколько часов. Мэдди отключиламикрофон. Подняла глаза на Билла. Она так устала, что с трудом держалась наногах.

– Что вы сейчас собираетесь делать? – спросил он.

– Я бы отдала свою правую руку за возможность поехатьдомой и принять душ. Но боюсь, Джек меня убьет, если я уйду.

– Неужели он не может прислать кого-нибудь вам насмену?

– Может. Но думаю, не сделает этого. Пока, во всякомслучае. Он хочет, чтобы именно я оставалась здесь. Хотя я не могу добыть ничеготакого, чего не сообщали бы остальные. Вы же слышали, нам сообщают только то,что считают нужным. Но если они говорят правду, похоже на то, что президентпоправится.

– А вы им не верите?!

Пораженный Билл не знал, что ее задача заключается именно втом, чтобы почувствовать, нет ли каких-либо противоречий или неточностей в тойинформации, которую им сообщают. У нее всегда был на это нюх, поэтому Джек ихотел, чтобы она здесь оставалась.

– В общем, верю. Но, по правде говоря, он сейчас стаким же успехом может быть мертв. – Она действительно знала, что и такое возможно,как бы ужасно это ни звучало. – Не думаю, чтобы они стали так лгать, если,конечно, интересы государственной безопасности этого не потребуют. Пожалуй, вэтом случае они ведут себя достаточно честно. По-крайней мере я на это надеюсь.

– И я тоже.

Через полчаса Билл покинул госпиталь. А в три часа позвонилДжек и, наконец, позволил Мэдди поехать домой принять душ, переодеться иявиться на студию к пятичасовому эфиру. Она знала, что едва успеет это сделать,что ей не удастся даже немного поспать. Джек уже сообщил ей, что послевечернего эфира – в семь тридцать – она снова отправится в госпиталь.