Спустя пару минут Крон отвел в сторону Шлома и Шану. Все стали собираться обратно, надевая скафандры. Ученый подмигнул Шлому:

— А ты ловко его озадачил! Я бы так не сумел.

— Дело техники, — усмехнулся Шлом, помогая подруге натянуть скафандр.

Глава 38

Маршал собирался выступить перед жителями с оправдательной речью, но вместо этого нервно ходил по апартаментам, как будто намеревался куда-то бежать.

Чуть раньше они поужинали. Патриция уложила детей в камеры для сна и наблюдала за Ваном, взглядом спрашивая, что он задумал.

— Я чувствую, что мы проиграем, — сказал он.

— Что? — не поняла Патриция.

— Мы проиграем без них, — мрачно повторил Ван.

— Без кого?

— Без наших товарищей. Мы — одна команда, и только вместе можем победить.

— Хм, звучит как лозунг, — проговорила Патриция, исподлобья глядя на него.

Маршал остановился, сказал, что надо поторопиться, и потащил ее за руку с собой. Патриция было заартачилась, но он отрезал:

— Вопросы — в другой раз.

Они забрались в крейсер и вылетели к бункеру, который находился возле башни Юности в известном только маршалу месте. «Пусть знает и она. И никому не расскажет», — спокойно подумалось ему насчет Патриции, когда они летели в темноте, смотря на проплывавшие под ними небоскребы, освещенные огоньками.

Прибыв на место, Ван все же спросил:

— Ты никому не расскажешь?

Патриция попросила:

— Ты хотя бы заинтересуй меня.

— Чем я могу тебя заинтересовать?

— Своим вниманием, своими чувствами.

Ван понял, что Патриции не хватает его участия в ее жизни. Он постоянно решает проблемы, занимается текущими делами, а в редкие свободные минуты, чтобы не терзаться от переживаний, связанных с потерянной любовью, пишет книги с помощью программы, сам подбирает к каждой название. Сколько он уже написал? В инфосетях гуляло двадцать тысяч его книг. Их названия теперь давались с трудом: самые простые он использовал, а думать о сложных не было ни желания, ни времени. Но чем же заняться в минуты, когда чувства начинают доставлять боль?

«Клин клином вышибают», — грустно подумал Ван и поцеловал Патрицию.

— Все образуется, — сказал он. — Постепенно. Сразу нельзя.

— Я понимаю, — расцвела она, игриво глядя на него.

Он достал ключ и открыл потайную дверь в сплошной стене. Взяв из тайника мешочек, закрыл дверь. Стена вновь стала гладкой.

Патриция спросила:

— Ты хоть знаешь, как восстанавливать?

— Нет, — признался маршал. — Я надеюсь только на тебя. Больше не на кого.

Она вынула из мешочка маленький шарообразный накопитель и приступила к процедуре. Ван запоминал порядок действий и успевал размышлять о своих книгах. Когда они прилетят, он должен написать еще пару тысяч. «Пусть будет больше», — подумал он.

Через некоторое время в помещении бункера появилась женщина. Живая, из плоти и крови, она прошлась по помещению, посмотрела на Патрицию, а затем и на Вана. Ему показалось, что она не сразу поняла, что произошло.

— Ты меня восстановил? — спросила Ама.

— Да, — ответил Ван.

— Ты с ума сошел! — вскричала она. — Что скажут люди?!

— А мне все равно, что они скажут, я готов восстановить и других. Ты еще не знаешь, как все изменилось, пока тебя не было.

Она села, не в силах ему возразить.

Патриция произнесла:

— Мы должны были восстановить тебя, потому что люди хотят этого…

И Патриция рассказала о последних событиях, о напряженной ситуации на астероиде. Ама молча слушала и наконец сказала:

— Что ж, остальных восстановлю я сама. Вы можете идти, я справлюсь.

Ван тяжело вздохнул и посмотрел на Аму:

— Не забудь Ерума и Руйба. Они обязательны.

Она кивнула, и Ван с Патрицией поднялись наверх.

— Попытаемся оправдаться, — подмигнул маршал спутнице, когда они устроились в крейсере и тронулись в район Цветочных клумб. Он включил камеру на запись и начал говорить:

— Дорогие жители Весты, срочная новость. Я принял решение восстановить погибших в результате диверсии товарищей с планеты Эрида и генералов, без которых немыслима оборона в создавшейся обстановке. Инициатором восстановления был не я, но об этом многие говорили и просили меня это сделать. Понимаю, что принятое на коллегии военного командования решение о запрете пользования накопителями имеет силу закона, однако, пользуясь правом маршала, я считаю правильным вернуть к жизни людей, от которых зависит слишком многое в схватке с грозным противником. Вы можете меня ругать или хвалить за это. Я несу за все ответственность и могу быть не прав, могу ошибаться. Надеюсь, вы с пониманием отнесетесь к моему решению. Уже скоро противник окажется вблизи Весты, в связи с чем прошу вас проявить свои лучшие качества, помогать общему делу и вести борьбу за астероид. Помните, меры безопасности никто не отменял, — Ван закончил речь, отключил камеру и послал видео в информационные сети.

Теперь оставалось дождаться реакции граждан. Впрочем, перед ними скоро выступит восстановленный генерал Тон как главный оратор и вдохновитель.

Когда они вернулись в апартаменты, маршал не стал писать новые книги, потому что чувствовал, что Патриция давно ждет от него действий. Был поздний вечер. За окном комнаты виднелась яркая звезда. Он знал: это Солнце. Большое и ослепительное светило — не чета тому, что горело в черном небе Весты. Ван вспоминал дни, которые провел на Земле.

Он мог бы признаться, что Патриция ему нравится. Может быть, пока не так, как Ама. Может быть, это только симпатия. Но за последнее время симпатия стала крепче. И он ценил Патрицию за то, что она рядом, за ее поддержку. Конечно, помнил о предсказании. Ведьма утверждала, что предсказание сбудется. А это значило, что они станут мужем и женой. Когда-нибудь. Неизвестно, когда.

Ван предложил ложиться. На широкой кровати в их комнате они спали вдвоем уже много ночей. Но почему-то он так и не предложил ей близость. Наверное, потому что слишком болел другой. А она стеснялась спросить. Патриция была умницей, он ценил ее.

Она улеглась рядом. Сильными руками Ван обхватил ее за талию. Глаза Патриции не были игривыми, они превратились в наполненные теплотой миры и открыто смотрели на него. Ван утонул в них.

Он гладил ее превосходное упругое тело — оглаживал спину, бедра, руки. Патриция отвечала ему тем же. Дальше Ван перешел к откровенным ласкам. Она тихонько застонала. Вскоре разгоряченные мужчина и женщина сплелись в единое целое и наслаждались своим единением, пока не заснули в объятиях друг друга.

Когда Тон поднялся на ноги, то увидел Аму с накопителем. Почувствовав его немой вопрос, она объяснила положение вещей и предложила генералу выступить перед жителями.

— Повезло, что догадалась заранее