на Уэнуку или Аматэрасу. Как раз сейчас туда собирается космолет. Там мы сможем сделать что-то полезное: поговорить с местными, сагитировать их — может быть, они нам поскорее помогут. Потому что иначе они сами погибнут, когда нейросеть покончит с нами и доберется до них.

— Ты что, действительно так думаешь?

— Ни в коем случае! Просто пугаю. Поэтому нам надо туда лететь!

Шана улыбнулась. Ей все сильнее нравился этот розовощекий здоровяк с хорошими манерами и веселым характером. Он держался с ней очень любезно, действовал не грубо и всегда с юмором, что как раз ее и привлекало. Вот и сейчас Шлом обнимал ее, это было по душе Шане. Она положила руку ему на грудь и сказала:

— Я согласна.

Шлом не верил, что она это скажет. Просто не думал, что эта прекрасная девушка составит ему компанию в полете на Альфу Центавра. И, словно во сне, проговорил:

— Сейчас я свяжусь с экипажем космолета.

Но вместо вызова экипажа Шлом почему-то стал гладить Шану по плечам. Он не мог удержаться. Его руки скользнули ниже. Шлом стал ласкать сначала одну грудь, потом вторую. Шана тихо застонала от удовольствия. Он покрывал поцелуями ее груди, шею, плечи. Шана отвечала ласками и поцелуями — сначала робко, потом смелее. Наконец они стянули друг с друга одежду. Они наслаждались взаимностью прямо на сиденье возле стола, забыв заблокировать виртуальный вход в бункер. К счастью, никто в это время к ним не наведался.

Когда они одевались, Шлом признался:

— У меня это было в первый раз!

Он залился краской от слов, которых не ожидал сам от себя.

— Как ты заметил, и у меня, — тихо сказала Шана.

Шлом кивнул. Он связался с экипажем космолета, который в ближайшее время отправлялся к союзникам. Оставалось совсем мало времени до вылета, пара быстро собралась и вышла из бункера.

Глядя на гладкую ровную стену камеры, Цвок думал о своей жизни и многочисленных, но не сбывшихся надеждах. С детства он мечтал стать разработчиком программ, писать коды и инструкции, которые бы приносили пользу людям. Его программы могли бы включать освещение или закрывать створки дверей, реагировать на импульсы человеческого тела, предугадывая желания. Могли бы помочь военным и ученым в их важных разработках. Могли бы — но так и остались в детских мечтах, в тайных желаниях глубоко внутри него.

Так получилось, что Цвок выбрал другую стезю, о которой никогда не мечтал. Это случилось в юности. Видимо, на него повлияло окружение, последняя мода или что-то еще. И он выучился на специалиста по финансовым делам. Сначала работал мелким служащим, потом стал помощником главного казначея, а спустя годы и сам занял высшую должность. Его пост не был рядовым. Весь район Миротворцев находился под неусыпным надзором Цвока. Уже в то время казалось, что казначей и его помощник — не то, чтобы совсем ненужные, бесполезные должности, но они отживали свой век, ведь финансовые операции могли контролироваться автоматически. Однако порядки и традиции в то время были сильны. И Цвок не особенно задумывался о пользе своей деятельности, просто выполнял свою работу, пусть и не особенно нужную.

Только в предвоенное время, в условиях изменившихся приоритетов социума, с возникновением Движения сопротивления и его инициатив, Цвок задумался о собственном месте в структуре общества. Начал сомневаться в собственной нужности, в пользе деятельности, которой он занимался всю жизнь. Сомнения возникли у всех! И вскоре общество решило разогнать чиновников, в том числе упразднить должность главного казначея. Повлияло на это решение предательство экс-президента и экс-генерала района Миротворцев. Но не только оно. Общая ситуация давно располагала к этому. Предательство стало отличным поводом изменить порядки.

Ему как будто повезло, что упразднили одну должность и сразу же создали другую. Он стал экономистом, у него появился помощник. Как будто можно было дальше жить и работать — то есть имитировать работу близко к реальности.

Цвок закусил губу. Он сидел в отдельной камере, заключенный в электроклетку. По соседству в точно таких же условиях находились Чиуг и Жом. Будущего у них — преступников, предателей, заговорщиков и просто гадких людишек — уже не просматривалось. Никто их не простит. Даже если астероид переживет нападение плазмоидов, они так и останутся в своих клетках — покинутые и потерявшие возможность быть полезными. Быть может, потом их казнят. Но разве они переживут нападение плазмоидов, по сути дела, чудовищный ад, который готовит Весте нейросеть? Судя по рассказам Чиуга, у них не будет шансов на сей раз.

В то же время хитрый план нейросети пошел прахом, и он, Цвок, способствовал этому. Потому что не мог смотреть на мучения жертв, и не думал, что так получится. Он хотел остановить Чиуга и Жома. Пусть ценой своей свободы и будущего в уютном мире нейросети. В великолепном и божественном мире, управляемом ею.

В каком мире? А будет ли там кто-то еще, кроме самой нейросети? И зачем ей кто-то еще? Можно ли быть таким наивным, чтобы всерьез об этом думать? Кто скажет, что задумала после нападения на Весту и полного ее разгрома нейросеть? Посадить президентом и его замами заговорщиков и предателей, как следует из слов Чиуга? Это глупость! Нейросеть никого не пощадит — ни Чиуга, ни Жома, ни его. Зачем они ей, если она победит, какая в них будет потребность? Очевидно, никакой. Абсолютно!

Цвок жалел, что теперь ничем не может помочь астероиду. Отныне он в числе опаснейших преступников обречен бесконечно смотреть на гладкую стену камеры.

Тем временем космолет с Весты с маршалом Ваном, Фабусом, Киром и Тувсом на борту вышел из червоточины в галактике Бриллиантовый Круговорот. Спустя некоторое время корабль оказался в атмосфере аммиачной Гамакутивиры. Рядом кружили сотни сферических аппаратов. На ледяной коре планеты огромным пятном располагался город-корабль «Непобедимый».

— На него только взглянешь, и тревога куда-то улетучивается, — проговорил Фабус, наблюдая в иллюминатор за гигантским кораблем ползунов.

— Кто с нами выйдет на связь? — спросил Кир, посмотрев на маршала.

— Подождем. Обычно связывался Умдатикоботибо.

— Он нас найдет? Мы можем подлететь ближе к «Непобедимому»?

Ван кивнул. Он знал, что Умдатикоботибо с его-то способностями определит их местонахождение на раз-два. И повел космолет вниз.

Они подлетели совсем близко к пирамидальному выступу посередине «Непобедимого». Вблизи выступ казался сплошной стеной без начала и конца. Их корабль выглядел песчинкой на теле исполина.

Неожиданно поверхность гигантского корабля под ними завибрировала, задрожала — и в следующий момент в ней разверзлось жерло. Это выглядело не как четкое отверстие входа, а как