Бату не мог позволить себе оставаться вдали от Монголии, пока решался вопрос с наследством. Во время русской кампании он рассорился со своими родичами Гуюком, сыном Угэдэя, и Бури, внуком Чагатая. Оба в гневе уехали на родину. Угэдэй поддержал Бату против собственного сына, которого с позором отправил в ссылку. Но Гуюк, как старший сын хана, все еще занимал могущественное положение. Угэдэй назначил преемником внука Ширемуна, чей отец Кучу погиб в боях с китайцами. Однако Ширемун был еще юн и неопытен. Вдова Угэдэя Дорегене, урожденная найманская царевна, стала регентшей, твердо решив, что великим ханом должен стать Гуюк. Она созвала курултай, но, хотя до назначения нового кагана ее власть признавалась всеми, прошло пять лет, прежде чем она сумела уговорить высокопоставленных родичей и глав родов согласиться на Гуюка. Все эти годы она управляла правительством. Это была женщина энергичная, но алчная. Христианка по рождению, она выбрала себе в фавориты мусульманина Абд ар-Рахмана, которого молва обвиняла в том, что он способствовал смерти Угэдэя. Его непорядочность и жадность внушили к нему всеобщую ненависть, но никто не обладал достаточной властью, чтобы противодействовать регентше.

Пока вопрос о преемнике окончательно не решился, Бату не желал тратить время на западные авантюры. Он оставил гарнизоны на Руси, но Центральная Европа получила передышку. Наступление монголов продолжалось только в Западной Азии, куда регентша послала наместником способного и деятельного военачальника по имени Байджу. В конце 1242 года Байджу вторгся в земли сельджукского султана Кей-Хосрова, который в тот момент находился в Джезире, рассчитывая завладеть территорией, оставшейся без хозяина после падения Джелал ад-Дина. Эрзерум покорился монголам в начале весны. 26 июня 1243 года султанская армия понесла поражение при Садаге возле Эрзинджана, и Байджу продолжил наступление к Кесарии-Мазаке. Тогда Кей-Хосров подчинился монголам и признал их верховную власть. Его сосед, армянский король Хетум, поспешил последовать его примеру.

Казалось бы, главы западного христианства не могли не принять совместных мер для борьбы для столь ужасной угрозой. Уже в 1232 году, когда Чормаган уничтожил хорезмскую державу в Персии, орден ассасинов, чья штаб-квартира в Аламуте, в персидских горах, оказалась под угрозой, отправил посольство в Европу, чтобы предупредить христиан и просить у них помощи. В 1241 году, когда казалось, что Центральная Европа обречена, папа Григорий IX призывал заключить великий союз ради ее спасения. Но император Фридрих, бросивший все силы на завоевание Папской области в Италии, не пожелал отвлечься от своих дел. Он приказал сыну Конраду как правителю Германии мобилизовать германскую армию и обратился за помощью к королям Франции и Англии. Когда на следующий год монголы ушли на Русь, западное христианство вновь погрузилось в свои иллюзии. Благодаря легенде о пресвитере Иоанне по Европе распространилась пророческая уверенность в том, что спасение придет с Востока, и она слишком сильно засела в тамошних христианах. Никто не задумался о том, что если бы кереитский Ван-хан действительно был этим загадочным Иоанном, то человек, уничтоживший его, никак не мог претендовать на то же самое звание. Все помнили только о том, что монголы воевали с мусульманами и что родственники их императора женились на христианских царевнах. Великий хан монголов, может, сам и не христианин, возможно, он даже и не пресвитер Иоанн, однако они с оптимизмом решили, что он будет охотно защищать христианскую веру от сил ислама. Присутствие на Востоке столь могущественного потенциального союзника внушало им мысль, что созрел момент для нового крестового похода, и тут же сыскался и подходящий крестоносец, готовый его возглавить.

В декабре 1244 года Людовик IX, король Франции, тяжело заболел, заразившись малярией. Лежа при смерти, он поклялся, что если поправится, то пойдет в крестовый поход. Король не умер и, как только ему позволило здоровье, приступил к подготовке. Тогда Людовику было тридцать лет. Он был высок, не очень крепок, светловолос и светлокож, постоянно страдал от рожи и анемии, но в слабости характера его никто не замечал. Не многие представители человеческого рода отличались столь сознательной и искренней добродетелью. Людовик чувствовал, что, как король, отвечает перед Богом за благополучие своего народа, и ни один прелат, даже сам папа, не мог помешать ему исполнить свой долг. На его плечи легла задача дать народу справедливое правительство. Хотя Людовик не был новатором и скрупулезно соблюдал все феодальные права вассалов, он в ответ ожидал от них, что и они будут выполнять свои обязанности, а если они этого не делали, обрезал их права. Эта суровая целеустремленность даже врагов заставила восхищаться им, и уважение к нему еще более усиливалось по причине его благочестия, смирения и поразительного аскетизма. У Людовика были высокие понятия о чести, он никогда не нарушал данного слова. К злодеям он был беспощаден, и, имея дело с еретиками и иноверцами, он был резок, даже жесток. Близкие друзья находили его очаровательным собеседником с мягким юмором, но с министрами и вассалами он держался отчужденно, а для детей был властным господином. Его супруга, королева Маргарита Провансальская, в юности была веселой и гордой, но он укротил ее, и она стала вести себя так, как более приличествовало спутнице жизни святого[60].

В тот век, когда добродетелью так часто восхищались, но лишь немногие ею обладали, король Людовик стоял на голову выше остальных монархов. Совершенно естественно, что у него возникло желание отправиться в крестовый поход, и его участие в движении было встречено с восторгом. На тот момент сложилась отчаянная необходимость в крестовом походе. 27 ноября 1244 года, сразу после разгрома при Газе, епископ Бейрутский Галеран отплыл из Акры, чтобы от имени патриарха Роберта Иерусалимского просить западных государей скорее прислать подкрепления, иначе погибнет все королевство. В июне 1245 года папа Иннокентий IV, выгнанный из Италии императором, провел собор в имперском городе Лионе для обсуждения вопроса, как обуздать Фридриха. Там к нему присоединился епископ Галеран вместе с Альбертом, патриархом Антиохийским. Иннокентий был несколько сердит на Людовика, который упорно отказывался оправдывать все его действия, предпринятые против императора, но, выслушав мрачный рассказ Галерана, охотно признал крестоносный обет короля и послал Одо, кардинала-епископа Фраскати, проповедовать грядущий поход по всей Франции.

Король готовился три года. Для оплаты будущей экспедиции он ввел чрезвычайные сборы, не освободив от них и французское духовенство, к ярости прелатов. Требовалось также решить вопрос управления страной. Регентство снова доверили королеве-матери Бланке, которая доказала свои государственные таланты во время бурного малолетия ее сына. Оставалось решить и некоторые внешнеполитические проблемы. Убедить английского короля не нарушать мир. Особо деликатный характер носили отношения Людовика с императором Фридрихом. Людовик заслужил его благодарность своим неукоснительным нейтралитетом в ссорах между империей и папством, но в 1247 году ему пришлось пригрозить вмешательством, когда Фридрих предложил своим союзникам напасть на папу лично в Лионе. Более того, Фридрих был отцом законного иерусалимского короля. Без разрешения Конрада Людовик не имел права ступать на его землю. Видимо, французские посланцы держали Фридриха в курсе всех подробностей предполагаемого похода, а император, на словах выражая солидарность, передавал сведения египетскому двору. Потом надо было найти корабли, чтобы доставить крестоносцев на Восток. После некоторых переговоров Генуя и Марсель согласились предоставить все необходимое. Венецианцы, и без того уже недовольные планами, которые могли сорвать их выгодные торговые договоренности с Египтом, из-за этого стали настроены еще более враждебно.